— Как вы думаете, почему в первой части романа Анна Каренина,  всё-таки, заступилась перед невесткой за своего брата Стиву? Только ли из родственных чувств?

Молчание. Равнодушные взгляды.

— Так как же? Ну, вот вы, например, как считаете?

— Не знаю. Я об этом не думал.

Фраза, которую приходится слышать от учеников слишком часто… Когда вопрос не нравится (а не нравится чаще всего тот вопрос, на который нет готового ответа), выскакивает сердитое: «Не думал об этом!» И каждый раз хочется спросить: «А как же читал? Как с тоски-то не умер – не думая?» Впрочем, сам-то ты, слава богу, не умер, а вот прекрасное, тонкое литературное произведение сделал для себя безжизненным. Надолго, если не навсегда. А оно могло бы говорить с тобой, дразнить, вызывать на дискуссию. Но оно молчит.

Помню по собственному школьному опыту, как это происходит. Когда-то для меня не было ничего скучнее пушкинской «Капитанской дочки». Я её в положенное время честно прочитал, проработал в тексте то, что было велено: «воспитание Гринёва», «портрет Пугачёва», «преданность старого слуги Савельича» и прочее, предусмотренное программой. Но читая и готовясь к уроку, как и многие школьники сегодня, «не думал».  Вот и осталось чувство уныния: не книга, а учебное пособие…

А потом прошло несколько лет. И ещё несколько лет. Вернувшись к «Капитанской дочке», я поразился: а Гринёву-то, оказывается, всего шестнадцать!.. Моему младшему брату к тому времени исполнилось столько же. От невероятного сознания, что они ровесники, я задумался. И скучная некогда книга обернулась чуть ли не детективом. Ведь теперь уже не абстрактный Гринёв, а сверстник моего брата, человек, чем-то мне близкий, попадал в плен, спасался, сам отправлялся на помощь и каждый раз делал выбор – взрослый выбор…

Моё школьное чтение было похоже на еду всухомятку: невкусно и трудно глотать. И не только «Капитанская дочка» шла так тяжело. А «Записки охотника»! Вот уж что казалось непроходимой скукой!.. Сколько учителя нас ни убеждали восхититься описаниями природы, долгожданный восторг меня почему-то не охватывал. Недоставало удивления, вопроса, чтобы задуматься – и восхититься. Потом выяснилось, что «Записки охотника» дают читателю даже не один повод для изумления. Не странно ли, например, что почти все рассказы этого цикла написаны за границей? Никакие это, выходит, не «записки», не дневник. Тургенев нас с самого начала обманывает, прикидываясь простодушным охотником. А если общительный барин с ружьём вовсе не то же, что автор, то каков же автор – настоящий?.. Где в «Записках охотника» мысли героя-охотника, а где – самого Тургенева? Ситуация вновь складывалась детективная. А тем временем подступали новые вопросы: скажем, как получилось, что эта, по нашему школьному мнению, «скучная» книга наделала в начале 1850-х годов столько шума? Не за описания же природы пропустившего её в печать цензора уволили со службы и лишили пенсии? Что же так изменилось в нас, читателях, за полтора века, если то, что некогда потрясало, теперь вообще перестало обращать на себя внимание?..

Не хочется никому предлагать готовый ответ. Как и насчёт отношений Анны Карениной с братом и невесткой. Не хочу никого лишать радости «вкусного» чтения. Ведь готовый ответ – это опять застревающая в горле «сухомятка».

(Записки школьного учителя)