Совершенно очевидно, что если люди могут затевать войны, то люди же могут и предотвращать их.

Раньше было принято говорить, что крупные войны, мировые войны, приходят регулярно, подобно солнечным затмениям. Примерно каждые двадцать пять лет, гласило правило, когда дети солдат, погибших на полях прошлой войны, достигали призывного возраста, генеральным штабам казалось, что пришло время для очередной попытки доказать необходимость и целесообразность строевых занятий, а военные промышленники ощущали непреодолимое желание организовать массовую продажу своей продукции. Это приводит нас, грубо говоря, к нынешнему году, к 1964, когда урожай убран, и скошенные поля жаждут, чтобы по ним прошлось пушечное колесо и гусеница танка, а города, в основном восстановленные, просят, чтобы их разрушило огнём и бомбами; когда люди, отдохнувшие от бед войны, громко требуют, чтобы их повели на бойню.

Но кажется, что-то случилось с древним правилом. Генеральные штабы колеблются, торговцев указанными металлоизделиями вроде бы одолевают сомнения; и хотя бряцание оружием продолжается, звучит оно несколько приглушённо. Что же случилось? Предотвращена ли третья мировая война, которая, по примерным подсчётам теоретиков обречённости, уже должна была обрушиться на нас? Не готовы войска, не в порядке оружие, смалодушничали генералы?

Или — изменился мир?

... Я думаю, что ответ на вопрос о том, почему ещё не началась третья мировая война и почему есть шансы избежать её, имеет не один, а множество аспектов. Некоторые, хотя и не все, государственные деятели в странах — потенциальных агрессорах кое-чему научились; массы, хотя ещё и недостаточно хорошо информированные и организованные, чтобы самостоятельно преградить дорогу войне, всё же информированы и ведут борьбу лучше, чем двадцать пять или пятьдесят лет назад; наконец, люди начинают осознавать, что означала бы новая мировая война, и поэтому ищут путей к сосуществованию. Главное, однако, в том, что призыв, который был передан в октябре 1917 года тем единственным радиопередатчиком — Всем... Всем... Всем... — получил широкий отклик.

Число стран-потенциальных агрессоров сократилось.

Изменилось соотношение сил в мире.

В противоположность тому, что было в 1914 году и в 1939, силы, борющиеся за мир, по-видимому, перевешивают чашу весов в свою пользу.

Эти силы интересны и разнообразны — от организованных правительств могущественных стран до озабоченных домохозяек в заштатных городках. Взгляды их по огромному числу вопросов очень различны. Они едины только в одном: надо как-то и впредь не допускать третьей мировой войны. В числе сил, выступающих за мир, есть такие, которые располагают самыми современными ракетами с водородными боеголовками, у других нет ничего в поддержку их точки зрения, кроме бдительности, нежелания воевать и спокойного, настойчивого голоса. Из тех, кто протестует, одни имеют белую кожу, другие — чёрную; некоторые являются высококвалифицированными учёными с мировым именем, другие ещё ходят за деревянной сохой; некоторые заседают в залах ООН, терпеливо выдвигая один за другим планы смягчения застарелой напряжённости, другие охраняют деревушки в джунглях, сдерживая постоянные вылазки потенциальных агрессоров; некоторые даже не осознают, что их слова или действия помогают предотвратить эту последнюю, эту воистину последнюю войну...

Как известно, все современные войны носят двойственный характер: они бывают и справедливыми, и несправедливыми, и прогрессивными, и реакционными. Этот двойственный характер войн особенно подчёркивают мыслители-марксисты; ни в коем случае не будучи пацифистами, они видели необходимость войн, ведущихся в целях национального освобождения или свержения класса угнетателей, и поддерживали ту из сторон, которая с исторической точки зрения олицетворяла собой прогресс.

Каково же положение сейчас, когда даже самая справедливая война могла бы нести в себе возможность атомной катастрофы? Поддерживаем ли мы до сих пор подобные благородные боевые действия, даже ценой такого риска? И в каких пределах мы их поддерживаем? Можно ли запретить крестьянину в дельте Меконга стрелять в американский вертолёт, на котором летят его убийцы? И даже если вы запретите это, послушается ли он вас? Можно ли, следует ли запрещать южноафриканскому негру восставать против правительства Фервурда? Можно ли помешать превращению классовой борьбы в вооружённый конфликт, когда этого потребует обстановка?

Конечно, нельзя. Это выше чьих-либо сил, да и недопустимо проповедовать политику смирения людям, закованным в цепи и умирающим с голоду. Однако, при нынешнем соотношении сил на мировой арене, можно добиться, чтобы эти «войны в зарослях», как их эвфемистически называют американцы, остались локальными, можно дать агрессору понять, что вмешательство с его стороны, любое расширение конфликта приведёт к его собственному уничтожению; можно продемонстрировать даже самому ярому западно-германскому реваншисту, что он заплатит за авантюру третьей мировой войны своей собственной жизнью и жизнями своей жены и детей.

При теперешнем соотношении сил в мире можно, по сути дела, избежать по крайней мере некоторых из этих «войн в зарослях». Сколько народов за последние несколько лет завоевали независимость без единого выстрела? Почему это стало возможно? Быть может, колониальные правители испытали прилив великодушия? Или они поняли, что у них не хватит сил и дальше удерживать власть?

Мы живём поистине в новые времена, разбивающие прежние шаблоны; кстати говоря, разбивающие также и догму, будто революции обязательно приходят только после войн. Современным революционерам предстоит продумать пути изменений социальных институтов в условиях, когда вне страны царит мир; мирное сосуществование означает новые и более сложные формы борьбы, означает переоценку старой тактики, новый подход к старым проблемам.

Предотвращение третьей мировой войны — необходимость, если мы хотим выжить, и постепенное ограничение и ликвидация локальных войн переведут великую борьбу нашего времени в иные формы. Эта борьба будет не менее острой, но менее решающей. В ней победят те, кто научится лучше учитывать в своей стратегии обстановку вечного мира.

Это единственный шанс, который мы имеем через пятьдесят лет после начала первой и через двадцать пять лет после начала второй мировых войн.

Лучше его не упускать.

Альтернатива — ад...

Стефан Гейм, немецкий писатель, Почётный доктор университетов Берна и Кембриджа

1964 г.