«Лучшие люди познаются высшим нравственным развитием и высшим нравственным влиянием» (Ф.М. Достоевский)

Нравственные ценности — величайшее достояние каждого народа. Когда хочешь рассказать об этой стороне (или точнее, основе) народной культуры, то даже затрудняешься, с чего правильнее начать. Может быть, с уважительного отношения к старшим и заботы о стариках, детях, беспомощных родственниках; с милосердия в самых разных его проявлениях, с помощи и взаимопомощи?.. Или с трудолюбия, совестливого отношения к труду?.. С понятия чести и долга, твёрдости в выполнении взятых на себя обязательств?.. А поговорить хочется ещё и о многом другом, связанном между собой в единой, цельной системе нравственных понятий.

«Добрые нравы имеют большее значение, чем хорошие законы», — писал Тацит, поскольку круг нравственных обязанностей гораздо шире того, что предписывается законами. Это знание было у наших людей врождённым, изначально заложенным в характер. Цельность народной нравственности веками определялась у нас особой внутренней чистотой, широтой и открытостью натуры, нетерпимостью ко всему фальшивому и противоестественному. Именно к этому и восходили прямо или косвенно все оценки и утверждения в области нравственности. Нравственные понятия передавались из поколения в поколение, но, кроме того, они заново укреплялись в каждом поколении за счёт сбережения архетипа — основы русского характера.

Нравственные поучения постоянно звучали в наставлениях родителей и старших родственников, разъяснялись учителем, обучавшим грамоте в церковно-приходской школе. К сожалению, предки наши, жившие натуральным хозяйством, не писали специальных трактатов о нравственности, поэтому судить о том, какими понятиями они руководствовались, возможно по реальным их делам, по характеристикам внешних наблюдателей, по отдельным высказываниям, разбросанным в письмах, решениях сходок общины, в челобитных, записях других лиц.

Так, например, почётное место в общественной жизни старой деревни занимала соседская помощь односельчанам, оказавшимся в трудном положении. Она регулировалась целой системой норм поведения. Частично такая помощь проходила через общину: случалось, что мир направлял здоровых людей топить печи, готовить еду и ухаживать за детьми в тех дворах, где все рабочие члены семьи были больны. Вдовам и сиротам община нередко оказывала помощь трудом общинников — во время жатвы, на покосе. Иногда мир обрабатывал участок сирот в течение целого ряда лет.

Особенно распространена была помощь погорельцам — и деньгами, и трудом. Сбор средств в пользу пострадавшим начинался обычно сразу после пожара. А во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов в общинах принимались решения сходов о помощи семьям ратников: летом у таких семейств косили, связывали и свозили на гумно хлеб; честь хлеба обмолачивалась, остальной убирали в скирды.

До середины XIX века существовало такое понятие — мироплатимые наделы. Это означало, что община (мир) брала на себя оплату всех податей и выполнение повинностей, которые полагались за использование данного надела. Например, у государственных крестьян Борисоглебского уезда Тамбовской губернии такие наделы по решению схода выделяли вдовам. В этом же уезде из общественных хлебных магазинов, по решению совета старейшин, выдавали беспомощным старикам и малолетним сиротам хлеб на весь год.

Отзывчивость, соседская и родственная взаимопомощь наиболее открыто проявлялись на так называемых помочах. Этот обычай — приглашать всех знакомых людей для помощи в срочных полевых, огородных, плотницких работах, с которыми семья не успевает справиться самостоятельно, — известен и в наши дни, но масштабы его распространения в старину поражают!.. «Помочи бывают к различным полевым работам в жнитве, распашке и т.д., если кто захочет поскорее управиться или у кого нет скота или рабочих рук, ставит угощение в праздничный день и созывает на помочь; это делают и богачи, и бедняки», — писал в 1878 году корреспондент из Дергачёвской волости. Вместо приглашения самим хозяином могло быть и решение общины о проведении помочей в пользу человека, нуждавшегося в коллективной поддержке. В некоторых общинах получение помочи через решение схода считалось делом обычным. Иногда по невозможности или неудобству собрания мира крестьянин обходил своих односельцев, приглашая на помочь, и тогда выезжали помогать только те домохозяева, которые сами того желали. Охотников выехать всегда было достаточно, потому что помочь без угощения никогда не обходится, да и всякий помнит, что и он когда-нибудь будет нуждаться в общественной помочи.

«Безусловно, обязательною для себя крестьяне помочь не считают, но нравственная обязанность помочи так глубоко ими сознаётся, что отказа в помочи почти не бывает», — запись от 1877 года из Рязанской губернии. Представление о нравственной обязательности участия в помочи было особенно выражено, когда речь шла о благотворительной помощи общины одному её члену, нуждающемуся в поддержке. Например, в Новгородской губернии помочь погорельцу была обыкновенным явлением. Исследователи старинного быта пишут, что «здесь не найдётся ни одного, просящего милостыню», так как «даже погорельцы не ходят за подаянием, а ждут и уверены, что каждый сам придёт к ним на помощь по силе и возможности». Мир и приходил: бесплатно выдавался лес для постройки; убирался с полей хлеб, сено и т.п.; выполнялись всевозможные хозяйственные работы, причём не желающего помогать никто никогда не принуждал — убеждали лишь собственным примером.

«Обработать поле и убрать его у одинокого больного, а также привезти лес на постройку мир считает нравственной обязанностью; в тех редких случаях, когда кто-нибудь, под предлогом недостатка лошадей или ещё чего другого, отказывается участвовать в помощи, мир не приступает ни к каким карательным мерам; но общественное мнение так явно осуждает его, что идти против мира редко кто решается», — запись из Тульской губернии от 1879 года.

В Казанской губернии участники помочи «работают скорее из-за чести, чтобы помочь человеку», а угощение принимают лишь как выражение благодарности. Работа «на помочах» рассматривалась здесь как труд «из уважения». Для одних помочан вступали в силу представления о необходимости взаимной поддержки родственников, для других — соседей. В Псковской губернии степень обязательности помочей определялась так: «Если не придёшь помочь бедняку, так станут корить и попрекать, и если тебе когда-нибудь самому помочь занадобится, так и к тебе никто не пойдёт».

Совершенно безвозмездные (то есть даже без непременного угощения) помочи общины отдельному её члену при особенно тяжёлых обстоятельствах (пожар, болезнь, вдовство, сиротство, падёж скота) были по крестьянским этическим нормам самыми обязательными. Община, по старинным представлениям, просто не могла отказать в таком случае либо сама проявляла инициативу в оказании подобной помочи. Большинство делало это по глубокому внутреннему побуждению и в силу сложившихся традиций, были и такие, кто не решался противопоставить себя миру. В любом случае, за этими нормами стояла укоренившаяся система нравственных ценностей.

«Выручи товарища — сам цел останешься», «Берись дружно — не будет грузно», «Доброму человеку помощь не в убыток», «Ищешь помощи — сам помогай», «На великое дело — великая помощь», «Кто сам ко всем лицом, к тому и добрые люди не спиной», «Тот дважды помог, кто скоро помог», «На товарища надеешься — сам его выручай», «Кто ради денег живёт — народу помощи не даёт», «За трудное дело берись смело: сам не осилишь, товарищи помогут» — известные народные пословицы и поговорки о взаимной выручке и поддержке, в которых ясно прорисовывается картина естественных внутренних убеждений наших предков.

На протяжении многих веков жизнь русского человека проходила под эгидой взаимной помощи и солидарности. Эта тенденция прослеживается с древности, отвечая искренним стремлениям и помыслам людей, их духовно-ценностному миру. Золотое правило бытовавшей общественной морали: «Если ты хочешь счастья, то поступай с каждым человеком так, как ты хотел бы, чтобы поступали с тобой. И если ты чувствуешь в себе избыток сил, любви, разума и энергии, то раздавай их всюду, не жалея, на счастье других: в этом ты найдёшь высшее личное счастье». Согласитесь, это правило открывает широчайшие возможности для самосовершенствования.

Известный учёный, философ и теоретик Пётр Алексеевич Кропоткин назвал взаимопомощь «одним из основополагающих факторов эволюции человечества» (трактат «Взаимопомощь как фактор эволюции», 1907 г.). Понятие взаимопомощь по своей сути противоположно понятию конкуренции, поскольку на первый план выступает объединение людей на основе взаимного уважения и доверия — не просто для выживания, но и для более успешного дальнейшего развития. Кропоткин утверждал, что люди изначально расположены помогать друг другу без принуждения; не нужно централизованной власти для того, чтобы подавать пример или заставлять людей поступать справедливо, ведь поддерживали же они друг друга ещё до возникновения государства. Альтруизм, лишённый мотивов личной корысти, исключительно ради блага другого человека — в этом Пётр Кропоткин видел основу нравственности людей будущего: «... Любовь, симпатия и самопожертвование, конечно, играют громадную роль в прогрессивном развитии наших нравственных чувств. Но общество, в человечестве, зиждется вовсе не на любви и даже не на симпатии. Оно зиждется на сознании — хотя бы инстинктивном, — человеческой солидарности, взаимной зависимости людей. Оно зиждется на бессознательном или полуосознанном признании силы, заимствуемой каждым человеком из общей практики взаимопомощи; на тесной зависимости счастья каждой личности от счастья всех, и на чувстве справедливости или беспристрастия, которое вынуждает индивидуума рассматривать права каждого другого, как равные его собственным правам».

На страницах своих печатных трудов Кропоткин подчёркивал «число и важность различных учреждений Взаимной Помощи, которые развились в человечестве, благодаря созидательному гению диких и полудиких масс, в течение самого раннего периода родового быта, и ещё более того впоследствии — в течение периода деревенской общины». Эти учреждения, безусловно, оказали громадное влияние на дальнейшее развитие людского сообщества вплоть до настоящего времени.

То есть — вплоть до наших с вами дней…

Важнейшая привычка взаимной поддержки, унаследованная человечеством за долгий период его становления и развития, в современном мире, к сожалению, не играет практически никакой роли… Наше сосуществование опирается на весьма спорный принцип: «Каждый для себя и Государство для всех». На принцип, которому человеческие общества, по большому счёту, никогда не следовали вполне, и который, пожалуй, никогда не будет приведён в осуществление…

Маргарита Серебрянская,

председатель Общественного Союза «Совесть»