Архип Иванович Куинджи учился живописи самостоятельно и звание «неклассного художника» получил от Академии экстерном, представив свою картину «Татарская деревня при лунном освещении на южном берегу Крыма». Много лет он участвовал в деятельности «Товарищества передвижных художественных выставок».

Куинджи справедливо считают одним из «первооткрывателей» русского пейзажа. Многих его предшественников привлекала прелесть вечнозелёных рощ и лазурных небес Италии, Греции, античные развалины на римских холмах. Тусклой и невыразительной представлялась большинству мастеров скупая северная природа. Куинджи был в числе тех, кто сумел взглянуть любящими глазами  на студёные северные реки, освещённые солнцем берёзовые рощи, покрытые соломой мужицкие избы, размытые распутицей весенние дороги — и передать зрителям ощущение красоты того привычного, близкого, что знаешь с детства и что начинаешь по-настоящему ценить, лишь оказавшись на чужбине.

Просвечивают камешки сквозь прозрачную, ещё чистую воду Ладожского озера (увы, оно другое в наши дни!). Одинокая фигурка крестьянина, тощая коровёнка, — «Забытая деревня». Самая знаменитая картина Куинджи – «Лунная ночь на Днепре». Бездонное небо, зеленоватый, фосфорический, колдовской свет луны. Он так ярок, что некоторые зрители даже подозревали тут какой-то фокус и старались заглянуть за полотно, надеясь найти там фонарь!.. Со временем полотно сильно потемнело (Куинджи экспериментировал, по-новому смешивая краски), но до сих пор «Лунная ночь на Днепре» производит поистине волшебное впечатление. Эта картина стала вершиной творчества Куинджи. Следующие работы были встречены публикой с меньшим энтузиазмом, и художник «замолчал», практически перестал выставляться, занятый напряжённым поиском новых приёмов, новых выразительных средств.

Его творческое наследие – результат огромного труда – одно из самых крупных явлений русского искусства. Поэтом живописи называли Куинджи: полотна его открывают нам  огромный поэтический мир родной природы.

Куинджи

Н.К. Рерих (ученик А.И. Куинджи)

«Куинджи скончался. Большой, сильный, правдивый Куинджи скончался…

«Куинджи – отныне это имя знаменито», — громко писали об Архипе Ивановиче, когда о нём высказывались такие разнообразные люди, как Тургенев, Достоевский, Менделеев, Суворин, Петрушевский.

И с тех пор имя Куинджи не сходило с памяти.

Вся культурная Россия знала Куинджи. Даже нападки делали это имя ещё более значительным. Знают о Куинджи – о большом, самобытном художнике. Знают, как он после неслыханного успеха прекратил  выставлять: работал для себя. Знают его как друга молодёжи и печальника обездоленных. Знают его как славного  мечтателя в стремлении объять великое и всех примирить, отдавшего всё своё миллионное состояние. Знают, какими личными лишениями это состояние было составлено. Знают его, как решительного заступника за всё, в чём он был уверен и в честности чего он был убеждён. Знают, как строгого критика; и в глубине его часто резких суждений было искреннее желание успеха всему достойному. Помнят его громкую речь и смелые доводы, заставлявшие иногда бледнеть окружающих.

Знают жизнь этого удивительного мальчика из Мариуполя, только личными силами пробившего свой широкий путь. Знают, как из тридцати поступавших в академию один Куинджи не был принят. Знают, как Куинджи отказал Демидову, предложившему ему за 80 000 рублей повторить несколько картин. Ещё жив служитель Максим, получавший рубли, лишь бы пустил стать вне очереди толпы во время выставки картин Куинджи на Морской. С доброй улыбкой вспоминают все трогательную любовь Архипа Ивановича к птицам и животным.

Около имени Куинджи всегда было много таинственного. Верилось в особую силу этого человека. Слагались целые легенды.

Если некоторые друзья Куинджи пытаются обойтись теперь без прислуги,  то Куинджи без всяких проповедей всю жизнь прожил со своей супругой Верою Леонтьевной без чьих бы то ни было услуг. С особым чувством каждый из нас, подходя к дверям, слышал рояль и скрипку в квартире, где жили «двое».

Вспоминаю, каким ближе всего чувствую я Архипа Ивановича после близкого общения пятнадцати лет.

Помню, как он принял меня в мастерскую свою. Помню его, будящего в два часа ночи, чтобы предупредить об опасности. Помню его, конфузливо дающего деньги, чтобы передать их разным беднякам и старикам. Помню его стремительные возвращения, чтобы дать совет, который он, уже спустясь с шести этажей, надумал. Помню его быстрые приезды, чтобы взглянуть, не слишком ли огорчила резкая его критика. Помню его верные суждения о лицах, с которыми он встречался.

О многом он знал гораздо больше, нежели они могли предполагать. Из двух-трёх фактов, с чуткостью подлинного творца, он определял цельные положения. «Я говорю не так, как есть, а так, как будет». Помню его милое прощающее слово: «Бедные они!» И на многих людей он мог установить угол понимания и прощения. Тихие долгие беседы наедине больше всего будут помниться ученикам Архипа Ивановича.

«Хорошие люди тяжело помирают». Так верит народ. Среди мучительных удуший Архипа Ивановича вспоминалась эта примета. Народная мудрость указала, что умер хороший, крупнейший человек.

Душам умерших нужны воспоминания – сколько их будет об Архипе Ивановиче Куинджи!

О нём не забудут.

1910 г.