… Николай Константинович Рерих был не только великолепным мастером кисти, но и крупным знатоком культуры, особенно искусства Востока, а также выдающимся путешественником. Ещё в конце 19-го века он начинает изучать историю культуры стран Востока, древнеиндийскую философию. Интерес и любовь к Востоку разделяет вся семья Николая Константиновича, и прежде всего его старший сын Юрий Рерих, ставший видным востоковедом и одним из ближайших помощников отца во всех его начинаниях. С годами у семьи Рерихов крепнет желание организовать экспедицию на Восток – в Центральную Азию. В 1913-м году в статье «Индийский путь» Н.К. Рерих пишет: «Уже давно мечтали мы об основах индийского искусства. Невольно напрашивалась преемственность нашего древнего быта и искусства от Индии… Вот к ней мы и направляемся… Заманчив великий Индийский путь».

Преодолев все трудности, Рерихи лишь через 10-ть лет начали свой легендарный «Индийский путь». Восьмого мая 1923-го года они выезжают в Индию, начинается знаменитая  рериховская Центрально-Азиатская экспедиция.

Как писал впоследствии Ю.Н. Рерих, основной задачей экспедиции было – создать живописную летопись стран и народов Центральной Азии. Пятьсот полотен, созданных Н.К. Рерихом во время этой экспедиции, — итог необыкновенного творческого подвига.

Цель экспедиции состояла также в том, чтобы исследовать археологические памятники, изучить возможности для новых археологических исследований, подготовить путь для будущих экспедиций и, наконец, собрать материалы по этнографии и языкам, иллюстрирующие культуру народов Центральной Азии.

Со всеми этими задачами Центрально-Азиатская экспедиция (1923-1928 гг.) Рерихов блестяще справилась!

Пройдя по обширным пространствам Индии, Китая, СССР и Монголии, она собрала огромный научный материал о жизни и культуре кочевых народов. Был открыт своеобразный художественный стиль, присущий кочевникам Центральной Азии, — так называемый «звериный стиль», тесно связанный с искусством древних скифов. Изучено и сфотографировано множество ранее неизвестных археологических памятников. И самое главное – за эти годы Н.К. Рерих создаёт в сотнях своих картин величественную панораму жизни стран и народов Центральной Азии. Н.К. Рерих тонко понимал своеобразную красоту стран Азии и больше всех сделал для её раскрытия перед нами. И во всём, что он создаёт – картины или книги, — чувствуется дыхание живой Азии, всё проникнуто подлинной поэтичностью. Этим он отличается от многих других исследователей Центральной Азии…

ЦЕЙЛОН-ГИМАЛАИ (1923-1924)

«… Какие магниты заложены в Индии? Неповторяемая прелесть детского хоровода под Мадрасом. Эти крошечные Гопи и малюсенький Кришна – Лель и Купава. Самые лучшие образы рассыпаны в неосознаваемом богатстве. Индия знает всепроникающее качество магнита.

Два качества нужно отдать англичанам – выдержка и точность во времени. Оба этих качества поразительны для Востока. Если бы к ним ещё прибавить чистоту мысли! Но этим свойством все европейцы мало отличаются. Именно детскими попытками скрыть истинные свои намерения европейцы закрывают себе врата Востока. Точность в назначенных сроках, конечно, совершенно необходима, ибо «худшая кража есть кража чужого времени», но одна точность без ясности и чистоты мысли ещё моста между людьми не создаёт.

Не опаздывайте, если хотите, чтобы вас уважали. Не лгите мысленно, если собираетесь найти друзей на Востоке.

Началось с неизвестных следов, найденных эверестской экспедицией. Затем в «Statesman» английский майор рассказывал, как во время одной из экспедиций в область Гималаев он встретил странного горного жителя. На восходе солнца, среди студёных снегов майор вышел из стана и поднялся на скалы. Взглянув на соседнюю скалу, майор, к изумлению, увидал высокого, почти обнажённого человека, стоящего опершись на высокий лук. Горный житель не смотрел на майора. Его внимание было всецело привлечено чем-то невидимым за изгибом утёса. И вдруг человек нагнулся, напрягся и безумно-опасными скачками бросился со скалы и исчез. Когда майор рассказал своим людям о встрече, они улыбнулись и сказали: «Саиб видел «снежного человека» Они стерегут охранные места»…

Джагадис Бхош утверждает, что чувствительность растений совершенно поразительна. Так, растения чувствуют образование облачка задолго до его видимости глазом. Восток чувствует мысль при её зарождении.

В реальном чередовании очевидного и незримого, в эпической простоте особых возможностей очарование Индии. Махендра Пратап замечательно говорит о Лемурии и о сравнении Запада и Востока.

Приходит тибетский портной шить кафтаны. Всю мерку снимает на глаз. Но удивительнее всего то, что кафтан выходит впору. И всё то делается не зря. И качество золота на обшивку, и цвет подкладки, и длина, и всё – обдуманно. Местная домодельная ткань очень узка, и надо удивляться, как умеют загладить многие швы. Для войска эта же ткань делается гораздо шире, но в частную продажу она не поступает.

Тибет помнит о троекратном разделе всех имуществ, бывшем в VIII веке.

Если возьмём твёрдые исторические даты прошлого века, то можем поразиться, как планомерно освобождалось народное сознание от явных пережитков средневековья. Защитники пережитков могут просмотреть исторические пути и удостовериться, что происходящее сейчас не случайно, но определённо планомерно. Кто страшится этой планомерности, тот не может понять эволюцию…

«Наблюдай движение светил, как принимающий участие в нём, и постоянно размышляй о переходе элементов друг в друга. Ибо подобное представление очищает от грязи земной жизни», — так размышляет Марк Аврелий. То же самое говорит и образованный индус Гималаев.

Л. Хорн пишет: «С принятием учения об эволюции старые формы мысли рушатся повсюду, встают новые идеи на место изжитых догматов, и мы имеем перед собой зрелище общего интеллектуального движения в направлении, до странности параллельном с восточной философией.

Небывалая быстрота и разносторонность научного прогресса в течение последних пятидесяти лет не могли не вызвать небывалого ускорения мышления и в широких вненаучных кругах общества. Что высочайшие и наиболее сложные организмы развились из простейших организмов; что на единой физической основе жизни стоит весь живой мир; что не может быть проведена черта, разделяющая животное и растительное царство; что различие между жизнью и нежизнью есть различие по степени, а не по существу – всё это сделалось уже общими местами в новой философии. После признания физической эволюции нетрудно сказать, что признание эволюции психической – вопрос лишь времени».

В Дао дэ-цзин сделано такое подразделение типов учёных: «Учёные высочайшего класса, когда слышат о Дао, серьёзно проводят свои знания в жизнь. Учёные среднего класса, когда слышат о нём, иногда соблюдают его, а иногда снова теряют его. Учёные самого низшего класса, когда слышат о нём, лишь громко над ним смеются». Лао-цзы знал это.

Наблюдательность на Востоке и поражает, и радует. И не показная наблюдательность, сводящаяся к мёртвому трафарету, но тонкая, молчаливая наблюдательность по существу. Вспоминается, как учитель предложил новопришедшему ученику описать комнату. Но комната была пуста, и в сосуде плавала лишь одна маленькая рыбка. За три часа ученик написал три страницы. Но учитель отверг его, сказав, что об одной этой рыбке он мог бы писать всю жизнь.

В технической подражательности сказывается та же острая наблюдательность. В усвоении песенного лада, в характере зова, в движениях вы видите старую мощную культуру. Где-то сравнивали индийцев, завёрнутых в плащи, с римскими сенаторами. Это сравнение ничтожно. Скорее, философы Древней Греции, а ещё лучше – создатели Упанишад, Бхагаватгиты, Махабхараты. Никакого Рима и Греции не было, когда цвела Индия. И последние раскопки начинают поддерживать этот несомненный вывод.

Проникновенно смотрит индиец на предметы искусства. Конечно, от индийца вы уже ожидаете интересный подход и необычайные замечания. Так оно и есть, и потому показывать картины индийцам – настоящая радость. Как увлекательно они подходят к искусству! Не думайте, что их занимает лишь созерцание. Вы будете изумлены замечаниями о тональности, о технике и о выразительности линии. Если зритель надолго замолчит, не подумайте, что он заскучал. Наоборот, это добрый знак. Значит, он вошёл в настроение и можно ждать особо интересных выводов. Иногда он скажет целую притчу и в ней не будет ничего грубого или пошлого. Удивительно, как преображаются люди Востока перед художественным произведением. Положительно, зритель Европы труднее входит в струю творчества и часто менее умеет синтезировать свои впечатления.

В эпических узорах Индии всё укладывается. Окажется в толпе вашим ближайшим соседом остов человека, побелевший от проказы, — вы не пугаетесь. Прислонится к вам садху, выкрашенный синими разводами, с причёской из коровьего помёта – вы не удивляетесь. Обманет вас факир с беззубыми кобрами – вы улыбнётесь. Давит толпу колесница Джагарната – вы не поражаетесь. Движется шествие страшных нагов Раджпутаны с кривыми жалами клинков – вы спокойны. А где же те, ради которых вы приехали в Индию?  Те не сидят на базарах и не ходят в шествиях. И в жилища их вы не попадёте без их желания. Да  правда ли они есть?  Не пишут ли о них досужие писатели только для необыкновенности? Есть, есть и они. И есть их знание и умение. И в этом изощрении человеческих качеств возносится вся человеческая сущность, и никакая проказа не отвратит вас от Индии…

Очень чувствителен мир Востока… Хотелось иметь старого тибетского Будду, но это уже трудно теперь. Говорили и мыслили между собою, как достать. Через несколько дней приходит лама и несёт отличного Будду: «Госпожа хотела иметь Будду, и мне указано отдать Будду с моего домашнего алтаря. Не могу продать священное изображение – примите в дар». – «Как же Вы узнали наше желание иметь Будду?» — «Белая Тара явилась во сне и указала отнести Вам…»

Только что прочли в «Statesman», что низшие касты Индии начинают охотно принимать буддизм. Рабиндранат Тагор в беседе с Ганди высказался против каст. Из уст брахмана это признание значительно. Много значительных и прекрасных знаков!

Особое внимание должно быть обращено на пураны. В них множество ценнейших указаний. «Когда сочетаются Солнце и Луна, и Юпитер, и Калиюга, тогда наступит век сатья – век истины». Так отмечает вишну-пураны век Майтрейи…»

(«Алтай — Гималаи», Н.К. Рерих, 1974 г.)