«Говорю вам о трёх превращениях духа: как дух становится верблюдом, верблюд львом и лев, наконец, ребёнком.

Много трудного предстоит духу сильному, выносливому духу, которому присуще благословение: силы его стремятся к самому трудному и тяжкому.

Что тяжело? – спрашивает выносливый дух, преклоняет колени, подобно верблюду, и хочет быть хорошо нагруженным.

Что есть самое тяжкое, герои? – спрашивает выносливый дух, — я возьму это на себя и возрадуюсь своей силе.

Не унизиться ли, чтобы уколоть своё высокомерие? Заставить светиться своё неразумие, чтобы посмеяться над своей мудростью?

Или вот что: отрешиться от своего дела, когда оно празднует победу? Взобраться на высокую гору, чтобы искушать искусителя?

Или вот что: быть больным и отсылать утешителей, и заключить дружбу с глухими, которые никогда не услышат, чего ты хочешь?

Или вот что: опуститься в грязную воду, если это вода истины, и не отталкивать от себя холодных лягушек и горячих жаб?

Или вот что: любить тех, которые нас презирают, и протягивать руку призраку, если он заставляет нас бояться?

Всё это самое трудное выносливый дух берёт на себя: подобно верблюду, который, тяжело нагруженный, спешит в пустыню, спешит и он в свою пустыню.

Но в самой уединённой пустыне происходит второе превращение; здесь дух становится львом, старается добыть себе свободу и быть господином в собственной пустыне.

Своего последнего господина ищет он себе здесь: он хочет сделаться враждебным и к нему, и к своему последнему божеству; из-за победы хочет бороться он с великим драконом.

Кто же этот великий дракон, которого дух не желает называть более господином и божеством? «Ты должен» — называется великий дракон. Но дух льва говорит: «Я хочу».

Чешуйчатый зверь «ты должен» лежит у него на дороге, сверкая, как золото, и на каждой чешуе золотом блестит «ты должен!».

Тысячелетие ценности блестят на этих чешуях, и так говорит самый могущественный из всех драконов: «Вся ценность вещей блестит на мне».

Всякая ценность уже создана, и всякая созданная ценность – это я. Поистине не должно больше существовать никакого «я хочу» Так говорит дракон.

Братья мои, к чему нужен лев в духе? Чего недостаёт в рабочем животном, которое так нетребовательно и почтительно?

Создавать новые ценности – этого не может ещё лев; но создавать свободу для нового создания – это во власти льва.

Создать себе свободу, а также священное НЕТ перед обязанностью – это, братья мои, под силу льву.

Завоевать себе право на новые ценности – это самый ужасный труд для выносливого и почтительного духа. Поистине, это представляется для него разбоем и делом хищного зверя.

Как своя святая святых, любил он когда-то «ты должен»; теперь он должен находить заблуждение и произвол также в святая святых, чтобы похитить себе свободу из своей любви; для этого похищения нужен лев.

Но скажите, братья мои, на что ещё способен ребёнок, на что был бы не способен даже лев? Для чего хищный лев должен сделаться ещё ребёнком?

Дитя есть невинность и забвение, новое начало, игра, само по себе катящееся колесо, первое движение, святое «да».

Да, для игры создания, братья мои, требуется святое утверждение: дух хочет теперь своей воли, свой мир завоёвывает себе потерявший его.

Говорю вам о трёх превращениях духа: как дух становится верблюдом, верблюд львом и, наконец, лев ребёнком».

Так говорил Заратустра. Тогда пребывал он в городе, который называется «Пёстрая Корова».

«О трёх превращениях»

(из  трактата «Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого», 1883 г.)