Суриков
Май 11, 2017 в Культура, Мысли вслух, просмотров: 1002
О большом скорбим. Хотим видеть крупный замысел. Хотим приобщиться к поискам значительного и красивого. И вот именно теперь, именно в дни этих замыслов уходит от нас большой. Из нашей жизни удалился именно тот, кто был рождён для крупных и глубоких размахов. Тот, кто не убоялся и верил.
Ушёл из мира Василий Иванович Суриков. Такой мощный, такой крепкий, что, кажется, не мог он уйти совсем. Кажется, что он должен ещё вернуться, чтобы досказать свою эпическую повесть о Руси.
Мало кому удаётся коснуться таких глубоких сторон русской жизни, как Сурикову. Просто, складно и безбоязненно открыл он образы, которые навсегда останутся за ним в русской жизни.
Природная эпичность, врождённая стойкость вне всего случайного и преходящего подсказали Сурикову путь прямой, открыли глаз суровый и верный, дали ухо, направленное лишь к тому, что соответствовало подвигу его жизни.
Хорошее, настоящее слово – подвиг. Многих подвигов не замечаем. Многие подлинные подвиги раздавлены толпой, обесцвечены вчерашним днём. Но именно в русском искусстве, именно в необъятности русской жизни подвиг творчества особенно нужен.
Всё строение нашей жизни, так часто уродливой, часто трусливо изменчивой в самых ценных понятиях, может быть выправляемо только истинным подвигом. Такой подвиг – вся жизнь Сурикова. Его путь был нужен искусству и жизни.
Правдиво говорил Суриков. Послал он в жизнь слово простое, но в прямоте его слова были предчувствия самые ценные, самые открывающие. В подходе к живописи, в красочных прозрениях серебристого тона, в структуре картин и в особенностях сочинения звучала стройная песнь.
Из песни слова не выкинешь. Песнь Сурикова убедительна. Из неё не исключить ни одного образа. В пределах нашего эпоса лягут творения Сурикова: «Боярыня Морозова» с откровением великого русского поклона, «Меньшиков», «Ермак», «Казнь стрельцов»… В них убедительность, о которой мечтаем мы сейчас.
В ряду великих подвигов русского искусства, в ряду подлинных борцов – Врубеля, Серова, Федотова, Куинджи, Венецианова – имя Сурикова звучит спокойно и строго. Хранит он заветы русской жизни.
Кому завещал их Суриков? Кто придёт за ним? Вернётся ли он сказать о том, чем сильна Русь?
Н.К. Рерих
1916 г.