«С возрастом я обрёл уверенность в двух вещах. Первое — это то, что лучшие дни жизни всегда начинаются с лодочной прогулки на озере. Второе — характер человека определяет его судьбу. Как учёному-историку, мне трудно с этим не согласиться. История большинства из нас может быть написана задолго до того, как мы оставим свет. Среди великих людей есть исключения, но они редки, и я — не из их числа.

Я — просто учитель. Я был учителем 34 года. Однажды я перестал преподавать.

Эта история взята из хроники моей жизни. Вот уже написана последняя глава. Моя книга закрыта».

Эти слова главного героя фильма — учителя истории мистера Уильяма Хандерта — звучат в самом начале. Мистер Хандерт искренне убеждён, что его преподавательская деятельность окончена, и в богатом имении, утопающем в зелени и лишь мельком показанном зрителю, он просто гость.

Но «бывших» учителей не бывает. Учителю не дано просто уйти в отставку и «закрыть свою книгу». И мистеру Хандерту предстоит убедиться в этом в самое ближайшее время.

А пока он перелистывает страницы выпускного альбома 1976 года, вглядываясь в лица подростков на фотографиях. Все они — его ученики, воспитанники элитной Школы Св. Бенедикта, занимающейся образованием американской «золотой молодёжи».

... Если повнимательнее приглядеться к гербу этой Школы, заметишь маленькую надпись на латыни: «Non sibi». Это означает: «Не для себя». В этом заключается философия достойного образовательного учреждения: мудрость, обретаемую в его стенах, надлежит использовать не столько во имя собственного блага, сколько во благо других людей. Девиз Школы: «Завершение зависит от начала». И это означает то, что означает. Запечатлев эти слова в своём сердце, сумеешь достигнуть высшей ступени на пути развития.

Мистер Хандерт был уважаемым и весьма опытным учителем, гораздо лучше многих своих коллег понимавшим, какое огромное значение имеет начало. Получить от него полезный урок можно было не только в классе, но и в любое другое время. Ведь хорошее знание предмета ещё не определяет личность, верно? Если неуклюжий ученик топчет газоны, обходя несколько специально проложенных дорожек, мистер Хандерт сделает ему замечание. Только речь у него пойдёт не о банальной внимательности: стоит следовать дорогой, проложенной задолго до тебя достойными людьми. Так будет лучше именно для тебя, а не для газонов, разумеется!..

У мистера Хандерта была своя собственная система преподавания, выработанная годами. Так, например, над входной дверью в класс висела табличка, гласившая: «Я Шутрук-Нахунте, король Аншанда и Сузы, суверен земли Элама. Я разрушил Сиппар, взял стелу Ниран-Син и привёз назад в Элам, где возвёл как жертву моему Богу. Шутрук-Нахунте, 1158 год до Р.Х.»

И для чего же учащимся нужно знать имя канувшего в Лету вождя, о котором ни словом не упомянуто в школьных учебниках истории?.. Для того, чтобы усвоить: великие амбиции и завоевания без вклада в историю — не имеют значения.

«Каков будет ваш вклад?» — вопрошает мистер Хандерт притихший класс. — «Какими запомнит вас история человечества?.. Шутрук-Нахунте предан забвению — в отличие от великих людей, чьи портреты и бюсты вы видите в этом классе: Аристотель, Сократ, Платон, Август, Цезарь, Цицерон. Гиганты истории! Люди величайшего характера! Люди, чьи достижения намного опередили их жизни и дошли до наших дней. Их история стала нашей историей. Добро пожаловать в Западную цивилизацию, джентльмены! В цивилизацию греков и римлян!»

«Жалуют» учащиеся по-разному, все — сообразно своим характерам: кто-то, внимательно прослушав урок, тут же забывает о нём на перемене, а кто-то даже поздним вечером в комнате общежития не отрывается от книги, причём не указанной в программе, а взятой дополнительно. Эти парни не похожи на зубрил и учатся явно не для того, чтобы выслужиться перед мистером Хандертом. Эпизоды эти напоминают зрителю о том, что Школа Св. Бенедикта — элитарная, её воспитанники — дети богатых, влиятельных родителей, в чём-то уже ставших для наследников примером, более или менее красноречивым. Напутствия перед отправкой на учёбу могли быть разными, но в большинстве случаев отцы, скорее всего, строго-настрого запретили сыновьям лоботрясничать, чтобы не упускать понапрасну драгоценное время.

Среди учеников, искренне заинтересованных уроками мистера Хандерта, мы сразу отмечаем индуса Дипака Мехту: он засиживается с книгой допоздна, увлечённый образом Гамилькара Барки — выдающегося карфагенского военачальника и государственного деятеля, отца столь же выдающихся полководцев Ганнибала, Гасдрубала и Магона. Любопытно, что прозвище «Барка» происходит от финикийской формы слова «молния», давая намёк на тактику Гамилькара во время Первой Пунической войны. Римляне называли его «вторым Марсом» и единодушно давали Барке самые высокие оценки как храброму воину и талантливому полководцу.

Очевидно, что при таких выразительных художественных параллелях Дипак Мехта не останется в классе на вторых ролях. Однако положение неформального лидера, всё же, не за ним.

За кем же?..

День за днём идут занятия, день за днём пополняются знания учеников, ярче проявляются их личные интересы и склонности. В ранние утренние часы мистер Хандерт занимается спортивной греблей, и его размеренное движение в байдарке по течению реки напоминает о ровном течении руководимого им учебно-воспитательного процесса. Атмосфера в классе спокойная, дружелюбная. Между учителем и учащимися налажено доброжелательное сотрудничество, все понимают, что учатся, в первую очередь, для собственного развития. Юноши продуманно цитируют великих греков и римлян: «Нам нужно копить богатство души» (Антисфен), «Характер человека — это его судьба» (Гераклит).

По ходу действия выясняется, что у мистера Хандерта — личные взаимоотношения с замужней преподавательницей, которая живёт двойной жизнью, не разводясь с мужем. Мистер Хандерт мирится с ситуацией, заняв выжидательную позицию. Рядом с ним также мелькает энергичная фигура некоего Джеймса Эллерби, недавно назначенного преподавателем Школы Св. Бенедикта. К слову, за это назначение Эллерби лично благодарит мистера Хандерта, повлиявшего на решение директора.

... Вскоре мистер Хандерт сообщает учащимся о грядущем ежегодном интеллектуальном состязании среди старшеклассников на звание «Мистер Юлий Цезарь». Трое финалистов поднимаются на сцену в актовом зале и публично отвечают на вопросы по римской истории. Кто ни разу не ошибётся, будет провозглашён победителем и станет носить титул «Мистера Юлия Цезаря». Обладателем этого почётного титула, как выяснилось, был отец Мартина Блайта, серьёзно заинтересованный в продолжении этой традиции. Мартин, способный ученик, ждёт состязания с момента поступления в Школу Св. Бенедикта, семейная традиция для него — не пустое.

... Зритель явственно ощущает: всё идёт слишком хорошо, слишком плавно, слишком уж мастерски со стороны педагога. Байдарка мистера Хандерта скользит по речной глади; он привычно взмахивает вёслами, привычно оглядывает берега, не замечая в окружающем пейзаже ничего нового, ничего опасного или хотя бы подозрительного.

Что-то должно случиться.

Классическая «тёмная лошадка» появляется в этом фильме в образе статусного чёрного автомобиля. Вывернув из-за угла, машина останавливается перед школьным крыльцом. Пассажира встречает сам директор Школы Св. Бенедикта. Это подросток, приехавший без сопровождения кого-либо из взрослых. Директор провожает его в класс на урок мистера Хандерта. По иронии судьбы, в этот самый момент речь там идёт о переходе Цезаря через Рубикон. Звучит знаменитая фраза: «Alea iacta est» — «Жребий брошен!..»

Судьба, действительно, бросила мистеру Хандерту нешуточный вызов, направив в его класс этого юношу. Но учителю ещё только предстоит об этом узнать.

Сэджвик Бэлл с первых минут повёл себя как классический трикстер, возмутитель спокойствия: насмешливое выражение лица, руки в карманах, уверенные издёвки над учителем и обстановкой в кабинете истории. Римские тоги, в которые учащиеся иногда одевались на уроке, Сэджвик назвал «женскими платьями», попытался также самостоятельно выбрать себе парту. Другими словами, байдарка мистера Хандерта вдруг наскочила на подводный камень, сразу дав течь.

Появление антигероя мгновенно убеждает зрителя в том, за кем тут положение неформального лидера. Артистическая бравада перед новым коллективом имеет успех. Одноклассники Сэджвика хихикают над его сомнительными шутками, не решаются делать ему серьёзные замечания, когда он шумит в комнате общежития и мешает другим заниматься. Однако этот шум почему-то кажется формой выражения какого-то внутреннего переживания: Сэджвик слишком сосредоточенно бросает в стену бейсбольный мяч, бросает долго, с остановившимся взглядом и крепко сжатыми губами. Он словно пытается пробить эту прочную каменную стену. Или — не эту, а другую, находящуюся где-то в ином месте и поставленную другим человеком?..

Этот юноша — единственный сын Хайрама Бэлла, главного сенатора Западной Виргинии. Школьные преподаватели говорят об этом, обсуждая «гонористый» характер Сэджвика. Кое-какая наука, явно подхваченная от отца, даёт о себе знать на очередном уроке римской истории: во время чтения трагедии Шекспира «Юлий Цезарь» Сэджвик убеждённо рассуждает о личности главного заговорщика Брута, называя того «тряпкой» — потому только, что в Бруте борются тёмная и светлая стороны, возмущаются такие чувства, как честь, совесть, патриотизм. «Пусть будет жертвоприношение, но не бойня». А какая, собственно, разница между этими понятиями?.. По мнению Сэджвика, вступив на кровавый путь, находясь в центре заговора, главное — выиграть, и не столь важно, какова будет цена. Плевать на дружбу, отложить подальше честь. И вообще глупо так уж терзаться моральной стороной дела.

— Если бы вовремя шлёпнули кого надо, Брут мог бы стать королём.

— Вообще-то — императором, — растерянно поправляет мистер Хандерт.

— Ну да, типа того.

— «Не важно просто жить — важно жить праведно», — по-прежнему растерянно цитирует Сократа мистер Хандерт. Но полемику он явно проигрывает, не находя в себе такой жёсткой уверенности, какую демонстрирует зарвавшийся 15-летний мальчишка. — Сократ предпочёл умереть от несправедливой казни, нежели переступить закон Афин, которому он поклялся следовать!..

— Боже мой, ещё один «гений», — театрально вздыхает Сэджвик Бэлл, оставаясь при своём.

Это уже больше похоже на столкновение утверждённых жизненных позиций, а не на банальный конфликт трудного подростка с учителем. И с этой минуты мистер Хандерт начинает по-настоящему прозревать.

А юный трикстер продолжает сеять хаос, внося смуту в учебный процесс, а также в сердца и души одноклассников. Привезённый из дома чемодан с его личными вещами напоминает ящик Пандоры: там есть всё, чем «мальчиш-плохиш» может занять свой досуг — от сигарет до французских порнографических журналов, которыми подростки зачитываются, забросив латынь. Влиянию Сэджвика поддаются легко и быстро, почти без сопротивления. Быть «плохими» интересно и очень весело, особенно если никогда до этого не нарушали школьные порядки. Байдарка нужна воспитанникам Школы Св. Бенедикта для того, чтобы сплавать к элитной Школе для девушек, расположенной на другом берегу реки. Делать это, разумеется, строжайше запрещено, однако влиянию трикстера обычно бывает сложно сопротивляться. В результате — неприятности. В дерзком поведении всех нарушителей, не желающих признавать перед учителем свою вину, просматривается лисья усмешка зачинщика — Сэджвика Бэлла.

В издевательствах над мистером Хандертом принимает участие уже весь класс. Попытки призвать юного Бэлла к порядку не имеют эффекта. На него не производит впечатления даже красноречивое публичное сравнение его невежества с высоким уровнем знаний всего класса, для которого мистер Хандерт успел с начала года многое сделать. Назревает необходимость крупного разговора с мистером Бэллом-старшим. Но стоит ли расценивать это как капитуляцию со стороны педагога?.. Нет. Скорее, мистер Хандерт решил профессионально заглянуть в историю Сэджвика, продолжая замечать, как благополучный мальчишка из хорошей семьи со странной суровостью швыряет в стену бейсбольный мяч, без видимой цели и без партнёров по игре.

И вот, наконец, встреча с отцом Сэджвика, сенатором Хайрамом Бэллом. Сколько именно времени мистеру Хандерту пришлось дожидаться в приёмной, зрителю неизвестно, но кажется, что достаточно долго. У Бэлла просторный, богато обставленный кабинет, у стены — традиционный американский флаг и бюст Авраама Линкольна в тёмных тонах, в проёме между окон видна картина с изображением породистой лошади (это уже личные склонности сенатора), а на столе заметна статуэтка Наполеона Бонапарта (просто симпатия или пример для подражания?..)

Сенатор принимает школьного учителя с подкупающей простотой, предлагает кубинские сигары, дарит антикварный пистолет, принадлежавший генералу Ли. Однако приём этот всё же отдаёт сухостью, с которой обычно следуют своему рабочему графику сверхзанятые люди. Очередная деловая встреча — и не более того. Речь пойдёт о родном сыне? Хорошо, поговорим на пару минут дольше. Чёрт возьми, зажигалка не работает!..

— И что же натворил этот сорванец?

— Сэджвик некорректно себя ведёт. Он разумный парень, но совсем не учит материал, не читает предписанной литературы, дерзит на занятиях...

— А что за материал не учит Сэджвик?

— История Греции и Древнего Рима. Мы прошли Республику и начали изучать Империю. Следующая тема — правление Августа.

— А дайте-ка, я кое-что спрошу: что толку в том, чему вы учите этих парней?

— Простите, сэр, я, может быть, не понял вас. Что... «толку»?!

— Да, именно. Какой в этом прок?

— Ну, как же, сенатор?!.. Ведь именно греки и римляне предоставили нам модель демократии, которая — и вряд ли мне нужно вам об этом рассказывать, сэр! — является моделью, вдохновившей создателей нашей Конституции! И разве только это? Когда мои учащиеся читают Платона, Цицерона, Аристотеля, обсуждают Юлия Цезаря, они непосредственно соприкасаются с великими людьми, которые в их возрасте стали ярчайшими примерами гражданского сознания, благородства характера и убеждений...

— Да всему этому и коня можно научить. Значит, у моего сына Сэджвика мозги набекрень, — говорит сенатор со смехом, явно развлекаясь.

— Сэр, дело в том, что моя работа — оттачивать характер вашего сына, и мне кажется...

— «Оттачивать»? — вдруг перебивает сенатор Бэлл. И выражение его глаз становится совсем другим — острым, пристальным, жёстким, какое бывает, когда человек прицеливается в живую мишень из пистолета. — Ах ты, Господи! Не надо вам «оттачивать» моего сына! Ваша работа — учить. Вот и учите, чёрт возьми, и таблице умножения, и почему мир круглый, и кто там кого убил, когда и зачем! Вот ваша работа, ясно? А «оттачивать» моего сына вам не надо! Я сам его отточу. Надеюсь, это понятно?

— Да, сэр. Вполне понятно, — растерянно, но очень многозначно отвечает мистер Хандерт. Ему, действительно, многое стало понятно. Фамилия Бэлл в переводе с английского означает «колокол». Этот — явно не с церковной колокольни, и никого никогда не призывал возвести очи в лазурную глубину небес... Этот — ходит по земле и берёт, что ему нужно. Он — сам себе закон. И у юного Сэджвика, похоже, нет выбора.

Или — есть?..

Мистер Хандерт, разумеется, не мог согласиться с сенатором, утверждавшим, будто работа учителя ограничивается толкованием предмета. Тем более такого глубокого и многогранного, как история Древнего Рима. Кажется, что и самолюбие мистера Хандерта тоже было немного задето. Да, похоже, ему захотелось кое-что доказать самоуверенному сенатору Бэллу. Например, что сын его Сэджвик, всё-таки, будет учиться и даже станет одним из лучших студентов. Под личным руководством мистера Хандерта, конечно!

Было ли всё это откровенной провокацией со стороны опытного политика Бэлла? Возможно. Ведь мистер Хандерт, много лет преподававший историю падения и становления великих правителей, повелевавших народами, так и не познал искусство интриги, а в чём-то даже остался простодушным до наивности. И по ходу дальнейшего действия зритель в этом не раз убедится.

А пока что мистер Хандерт предлагает Сэджвику принять участие в состязании на титул «Мистера Юлия Цезаря». Он даёт ему редкий учебник и подсказывает необходимый для викторины объём материала. «Я делаю всё это потому, что верю в тебя», — говорит юноше мистер Хандерт. — «Ты можешь стать лучшим в классе, если захочешь. Всё в твоей жизни зависит от тебя».

И на лице Сэджвика, накануне имевшего короткий и весьма энергичный телефонный разговор с отцом, вдруг появляется доверчивое детское выражение, глаза его словно говорят: «Ну, пожалуйста, убедите меня в этом! Я так хочу в это поверить! Мне так нужно увидеть перед собой важную цель!..»

И отпетый хулиган взялся за книги. И честно прошёл два тура отборочной викторины. И перестал в одиночку швырять мяч в стену: Сэджвик начал играть в бейсбол в команде одноклассников, а однажды ребята даже вовлекли в игру самого мистера Хандерта, пославшего мяч прямо в окно директорского автомобиля. Что ж, такое случается в игре, зато укрепились партнёрские взаимоотношения между учителем и учащимися.

Между тем, настал день заключительного этапа отбора участников состязания. По итогам викторины, в тройку лидеров вошли Луис Масуди, Дипак Мехта и Мартин Блайт, отец которого стал почётным обладателем титула «Мистер Юлий Цезарь» тридцать лет назад. Мартин ждал состязания с самого начала года и тщательно к нему готовился. Кажется, что он вообще только за этим и поступил в папину старую школу.

Но...

Четвёртым по списку шёл Сэджвик Бэлл. «Не надо вам «оттачивать» моего сына, я сам его «отточу», — стояли в ушах у мистера Хандерта слова сенатора Бэлла. Очевидно, что мальчишка прислан в Школу Св. Бенедикта, чтобы формально получить диплом об окончании добротного учебного заведения. Очевидно также, что житейской пронырливости, необходимой на пути в большую политику, в школе не научат. Но почему, почему Сэджвик непременно должен стать продуктом «оттачивания» со стороны такого отца?!.. Почему у него не может быть своего собственного взгляда на вещи, своего собственного выбора и собственного пути?..

И мистер Хандерт решается на неслыханный поступок: он исправляет оценку письменной работы Сэджвика, чтобы поднять его по списку на одну ступень выше. Таким образом, несчастный Мартин Блайт перемещается с третьего места на четвёртое. Юный Бэлл — в финальном туре состязания.

Мартин глубоко переживает случившееся, чуть ли не плачет, и мистер Хандерт не может этого не видеть. Однако он искренне считает свои цели благородными, то есть как раз такими, которые оправдывают любые средства.

... Может быть, и сенатор Бэлл когда-то впервые решился на крошечный подлог, чтобы добиться нужного результата. А потом решился снова, только подлог уже был чуть покрупнее. А потом победил на выборах. А потом прошёл в Сенат. А может быть, ничего такого и не было. Кто знает...

Накануне главного тура состязания на титул «Мистера Юлия Цезаря» мистер Хандерт узнаёт, что его любимая женщина уезжает с мужем в Англию: мужу предложено вакантное место преподавателя в Оксфордском университете. Она просто сообщила. Уильям Хандерт просто кивнул. Глаза его при этом заслезились, но сцену ревности он не устроил.

А может, и нужно было...

В день состязания в Школу Св. Бенедикта прибыли многочисленные гости, родители учащихся, в том числе и сенатор Бэлл с женой. Тройка лидеров красовалась на сцене в живописных римских тогах. Мистер Хандерт, как ведущий мероприятия, один за другим задавал участникам вопросы по истории Древнего Рима. Луис Масуди довольно быстро вышел из состязания, предоставив Сэджвику и Дипаку Мехте оспаривать титул «Мистера Юлия Цезаря». И тут мистер Хандерт стал подозревать неладное: что-то очень уж подолгу Сэджвик Бэлл думал над ответами, уставившись в длинную полу тоги, переброшенную через руку. И мистер Хандерт решил проверить свои подозрения.

— Кто такой Гамилькар Барка?

Этого вопроса не было в карточках мистера Хандерта. Личность Гамилькара Барки не разбирали на занятиях, это было вне школьной программы. Зато мистер Хандерт прекрасно помнил, чьим образом увлёкся Дипак Мехта, зачитываясь исторической монографией до поздней ночи. Говоря прямо, ответа на этот неожиданный вопрос не могло быть в шпаргалках Сэджвика, приколотых к тоге изнутри.

Так всё и вышло. Титула «Мистер Юлий Цезарь» по праву удостоился Дипак Мехта, увенчанный традиционным лавровым венком. Это его фотография навсегда войдёт в галерею портретов победителей, рядом с фотографией отца Мартина Блайта.

... Мистер Хандерт не ожидал такого предательства со стороны Сэджвика. Он искренне не понимал, почему Сэджвик это сделал, ведь он прекрасно прошёл все предварительные испытания, причём прошёл честно?! Ну, почти честно, если забыть о действиях самого мистера Хандерта.

А причина, конечно, была, и очень серьёзная. Дело в том, что, сам того не зная, мистер Хандерт тоже проходил испытание в глазах сомневающегося юноши. Шла нешуточная борьба за авторитет. Отец — или учитель?.. Учитель — или, всё-таки, отец?.. Кто из них прав в своей жизненной философии?.. За кем правда?.. Кто укажет достойную цель?..

— Почему, Сэджвик? Зачем ты использовал шпаргалки? Ты же хорошо знал материал!..

— А почему бы и нет? — равнодушно ответил сын сенатора. Он уже получил ответ на свой внутренний вопрос и сейчас бил наотмашь. — А почему вы промолчали? Почему не встали и не сказали всем в зале?.. Я знаю, вы же всё видели.

— Это очень сложное дело, Сэджвик.

— Сложное, значит? А это сложное дело... как-то связано с моим отцом?

— Нет, Сэджвик. С вашим отцом это не связано.

— Ну, да. Конечно, мистер Хандерт, — иронично усмехается Сэджвик.

В ходе состязания директор Вудбридж, действительно, приказал игнорировать откровенное жульничество Бэлла: поддержка сенатора слишком важна для этого учебного заведения. Но ведь мистер Хандерт мог проявить принципиальность. Именно здесь уязвлённое самолюбие могло бы оказать ему важнейшую услугу. Ведь речь шла о дальнейшей судьбе человека. О его личном выборе в сторону чести и совести — или в направлении Сената.

Игра была сделана. «Завершение зависит от начала», — гласил девиз Школы Св. Бенедикта. В одну и ту же реку, как известно, не войдёшь дважды. Течение безвозвратно уносит предложенные обстоятельства.

Так бесславно закончилось непростое перемирие между Сэджвиком Бэллом и мистером Хандертом. Искра интереса к учёбе, которая, было, зажглась в нём, угасла, а короткий период прилежания сменился гораздо более сильным приступом безрассудства, дерзости и неуважения к учебному процессу. Что до одноклассников, то влияние на них Сэджвика было почти гипнотическим. Куда бы он ни шёл, все шли за ним. Его избрали Президентом класса, невзирая на его характер и хулиганские повадки. В атмосфере непрекращающихся выходок прошёл и последний год обучения Бэлла в Школе Св. Бенедикта. Влияние отца гарантировало ему место в Йелльском университете, однако тогда, весной 1976 года, мистер Хандерт вручил ему диплом с острым чувством полного провала...

Прошло 25 лет. Элизабет, любимая женщина мистера Хандерта, развелась с мужем, вернулась из Англии в Америку, и они, наконец-то, стали жить вместе. Старый директор Вудбридж умер, и на его место все прочили мистера Хандерта, много лет служившего верным помощником. Однако судьба распорядилась иначе: если выдающийся педагогический талант мистера Хандерта никто из Совета директоров не ставил под сомнение, то его управленческие способности оставляли желать лучшего. И новым директором Школы Св. Бенедикта назначили того самого Джеймса Эллерби, за которого мистер Хандерт когда-то поручился перед старым директором Вудбриджем. Это казалось такой вопиющей несправедливостью, что мистер Хандерт решил подать в отставку. Он давно хотел издать свою книгу по древнеримской истории, так что обстоятельства сами подсказывают прекращение учительской практики.

Перед тем, как принять заявление, директор Эллерби сообщил мистеру Хандерту потрясающие новости. Может быть, сам мистер Хандерт и успел забыть Сэджвика Бэлла, зато Сэджвик Бэлл не забыл старого учителя. Он давно уже не мальчишка: после смерти отца Бэлл-младший возглавил одну из крупнейших американских корпораций, став в то же время одной из влиятельнейших персон на внутренней политической арене. Он хочет сделать весьма крупное пожертвование в Школу Св. Бенедикта. Но есть условие. Мистер Бэлл желает, так сказать, «восстановить интеллектуальную честь» — и снова провести состязание на титул «Мистера Юлия Цезаря». Дипак Мехта и Луис Масуди уже дали согласие, как и все остальные бывшие одноклассники. Участие мистера Хандерта в качестве ведущего — обязательно!

«Значит, ожидается крупнейшее пожертвование в истории Школы Св. Бенедикта... А гвоздь программы — отставной профессор истории без навыков финансовой деятельности, из-за чего ему отказали в назначении на должность директора. Какая ирония!..»

Мистер Хандерт согласился. Возможно, только потому, что ему важно было увидеть повзрослевшего Сэджвика Бэлла и узнать, не ошибся ли он в своём личном прогнозе его развития и становления.

Утопающее в зелени богатое имение, показавшееся зрителям в начале фильма, оказывается курортом на Лонг-Айленде, принадлежащим компании Сэджвика Бэлла. В парковой части установлен символический колокол (кстати, с заметной трещиной на боку). Именно здесь и пройдёт матч-реванш. Здесь всё и прояснится окончательно.

Хозяин имения, мистер Бэлл, дружелюбно улыбается, но в то же время обменивается с мистером Хандертом насторожёнными изучающими взглядами. В его поведении почему-то угадывается деланно доброжелательная манера его отца, в которой сенатор когда-то принимал мистера Хандерта у себя в рабочем кабинете. «Присаживайтесь, дорогой профессор! Хотите сигару? А хотите, подарю пистолет? Он мне просто не нужен. Если кумекаете в истории, то и учите моего сына, но не лезьте в его воспитание — я сам его „отточу“!..»

На особой приватной встрече Сэджвик вернул мистеру Хандерту книгу, которую когда-то получил от учителя накануне отборочных викторин перед состязанием на титул «Мистера Юлия Цезаря». Со значением глядя в глаза мистеру Хандерту, Сэджвик с удовольствием цитирует: «Греки режут белый мрамор, покуда он не оживёт. Греки составляют великие речи и измеряют небо так точно, что могут предсказывать падение звёзд. Но ты, римлянин, помни своё великое искусство: искусство властно править людьми, устанавливать мир и правление закона, завоёвывать великих и проявлять к ним милосердие».

— Почему вы мирились со мной, мистер Хандерт?

— Потому, что я видел молодого человека, который испытывает большое давление. Так же, как у тебя, у меня был очень-очень занятой отец...

— Да... Мой отец умел прекрасно говорить. Когда мы с ним путешествовали и встречали людей, не было ни единого человека, которого бы он не знал. Он рассказывал забавные истории, давал советы, всегда был очарователен и всегда — сенатор!.. Но знаете, я не помню, чтобы мы с ним хоть раз по-настоящему разговаривали. Думаю, что он вряд ли вообще слышал хоть одно моё слово, обращённое к нему. Когда он умирал, я сидел рядом с ним, и он вдруг попросил меня: «Поговори со мной!» И только я открыл рот, как он умер. Вот ведь сукин сын!..

Запланированное состязание было организовано с большой помпой. На сцене в большом конференц-зале стояли бутафорские колонны, имитирующие развалины Древнего Рима и в то же время — преемственность древнеримской мудрости. Точно так же, как и в школьные времена, Луис Масуди быстро выбыл из состязания. За титул «Мистера Юлия Цезаря» боролись Дипак Мехта и Сэджвик Бэлл. И — кто бы мог подумать: мистер Хандерт, не веря собственным глазам, заметил у Бэлла крошечный наушник. Заметил, как Сэджвик, будто бы в задумчивости, прикладывает руку к правому уху и старается что-то получше расслышать. 25 лет назад он точно так же опускал глаза к шпаргалкам, спрятанным в его тоге... Мистер Хандерт нервно оглядывает зал — и в полутёмной глубине видит оператора за высоким пультом, что-то тихо проговаривающего в микрофон...

Худшие подозрения подтвердились. Мистер Хандерт, под влиянием вдохновенной минуты, снова задаёт Сэджвику вопрос, не имеющий отношения к школьной программе:

— Кто такой Шутрук-Нахунте?

Вопрос вызывает искренний смех в зале: бывшие учащиеся решили, что мистер Хандерт пошутил. Ещё бы! Ведь табличка с ответом на этот вопрос все годы учёбы висела над входом в класс! Все её знали буквально наизусть!

— Да ну же, Сэджвик! Ты что?!.. Да табличка же над входом в класс висела!.. Давай, вспоминай!.. Не дури, Бэлл!..

Чтобы дать ответ на этот вопрос, нужно было присутствовать на первом уроке мистера Хандерта, когда он давал пояснения по поводу таблички. Сэджвик Бэлл опоздал к началу занятий и поэтому не слышал таких необходимых сейчас пояснений. А заметить и прочитать табличку самому было недосуг. Так что...

Дипак Мехта уверенно подтвердил звание «Мистера Юлия Цезаря» и получил лавровый венок, который Сэджвик Бэлл на этот раз приготовил для самого себя... Дипак не был увенчан, а именно получил венок — в руки, поскольку раздражённый Бэлл явно не нашёл в себе сил возложить лавры Цезаря на другую голову.

«Что это было?» — спрашивал себя ошеломлённый мистер Хандерт. — «Что это за отвратительный фарс?.. Во имя чего?..»

А вот чего. «Восстановление интеллектуальной чести» было нужно Сэджвику Бэллу, как прошлогодний снег. Как выяснилось буквально в следующую минуту, он созвал всех своих бывших одноклассников, ставших богатыми, влиятельными людьми, чтобы начать среди них свою избирательную кампанию. В Сенат, разумеется. А состязания на титул «Мистера Юлия Цезаря» были всего лишь частью избирательного шоу. Роль мистера Хандерта была тут незавидной: своей личностью он как бы иллюстрировал честность грядущих выборов, поддерживал кандидатуру Бэлла на пост сенатора.

«Спасибо вам, мистер Хандерт! Вы — наш настоящий светоч!» — судя по всему, вполне искренне поблагодарил старого учителя Сэджвик Бэлл, поблёскивая глазами. Поблагодарил — за невольную поддержку в политических игрищах.

«Поскольку мы знаем о необходимости морального, финансового и политического лидерства нашей страны, настал наш черёд вести!» — провозглашает этот «Колокол».

Последний урок старый учитель дал своему бывшему ученику по завершении общего собрания. Урок этот был коротким:

— Конечно, я не стану рассказывать гостям о вашем мошенничестве, Сэджвик. Я — учитель, и, как учитель, я вас давно упустил. Но однажды вам всё же придётся взглянуть на себя в зеркало и увидеть, кто вы на самом деле. Когда этот день придёт, Сэджвик, перед вами встанет ваша жизнь — прожитая без чести, без моральных принципов, без вклада в историю. И поэтому мне искренне жаль вас. Урок окончен.

— Что тут сказать, мистер Хандерт... Да кого это вообще колышет?! Кого колышут эти ваши принципы, вся эта ваша добродетель?!.. Да взгляните вы на себя: чем вы сами можете похвастаться? А вот я живу в реальном мире, где люди делают всё, чтобы получить то, что им нужно, даже если это нечестно и несправедливо! Ну, так и хрен с ним!.. Я всё равно буду жить так, как считаю нужным, и я выиграю на выборах, и вы будете видеть и слышать меня везде — в рекламе, по телевизору и на радио!.. А о своём вкладе в историю я позабочусь как-нибудь потом!

Вышло так, что разговор этот слышал Роберт, старший сын Сэджвика. Что ж, круг замкнулся. Посмотреть в зеркало новоиспечённому сенатору, возможно, придётся гораздо раньше, чем даже предсказал мистер Хандерт. И ничего уж тут не поделаешь.

А самый важный разговор у мистера Хандерта состоялся вовсе не с ним, а с Мартином Блайтом — тем самым Мартином Блайтом, которого он сам решил не допускать к состязаниям, выбрав Сэджвика Бэлла. Мистер Хандерт признался повзрослевшему Мартину во всём. И Мартин, умница Мартин, ощутив всю тяжесть и всю огромную ответственность момента, простил старого учителя. Казалось, он с самого начала знал правду, но признал за учителем право выбора.

... Своего старшего сына Мартин Блайт отдал в класс мистера Хандерта. Да, мистер Хандерт отозвал своё прошение об отставке. Настоящим учителям не дано просто уйти в отставку и «закрыть свою книгу». Слишком многое от них зависит. Слишком многие их ждут!

«У великого учителя нет большой личной истории. Вся его жизнь переходит в другие жизни. Эти люди — столпы, на которых стоят наши школы. Они гораздо важнее, чем сами стены школьных зданий, и они останутся той нежной силой, которая раскрывает наши таланты», — гласила новая табличка, появившаяся в классе мистера Хандерта после его возвращения с того самого, в своём роде исторического состязания-реванша. Подарил её, конечно же, не Сэджвик Бэлл, а другие ученики мистера Хандерта, вынесшие из школы преподанную им науку и навсегда запечатлевшие в своих сердцах его облик.

Что же касается Сэджвика Бэлла... Великие амбиции и завоевания без вклада в историю — не имеют значения. Недаром имя Шутрука-Нахунте так и осталось для него неизвестным. Похоже, что на повторном состязании на титул «Мистера Юлия Цезаря» этот «колокол» прозвонил по своей собственной незавидной судьбе. Какая ирония!..

... На протяжении всей своей осознанной жизни мы учимся. Поэтому рано или поздно нам становится ясно, насколько сильно «завершение зависит от начала», положенного Учителем.

Он — проводник, он — светоч. Он открывает в нас таланты, закладывает основы для формирования краеугольных жизненных принципов. Мы прислушиваемся — или не прислушиваемся — к его советам, делаем — или не делаем — выводы. Настоящий Учитель, да-да, именно НАСТОЯЩИЙ, не только учит человека, то есть даёт ему знание предмета, но также и вдохновляет, чтобы не угасло стремление к дальнейшему познанию.

«Non sibi». Это означает: «Не для себя». В этих коротких словах заключается философия Учителя: мудрость надлежит использовать не столько во имя собственного блага, сколько во благо других людей.

Маргарита Серебрянская,

председатель Общественного Союза «Совесть»

Источники:

https://www.kinopoisk.ru/film/6540/reviews/