«… Когда хозяева уже спали, Полагея разговорилась со мной. Рассказывает она про свою жизнь, будто жалуется, и вдруг себя перебивает и учит меня уму-разуму:

— Слушай и помни, Маришка! Каждому шагу правильный путь нужен. Замахнуться хочешь — знай в какую сторону, ударить — знай кого ударить. Злость в груди копится — знай на кого злиться, любить вздумаешь — знай кого и за что. Силы много — найди, где её примерить, счастья мало — найди где взять…

Стояла она со мной рядом, гладила меня по голове, и мне показалось, что передо мной стоит не всегдашняя Полагея, а какая-то другая, праздничная. Вся как выточенная, с полукружьями русых кос на голове, с алмазной искрой в глазах, она будто изнутри светится. Залюбовалась я на Полагею, припала к ней, обнимаю.

— Какая ты красивая! — говорю.

Отстранила она меня легонько, села рядом со мной, вздохнула и головой прикачивает:

— Глупая ты, глупая! Небось, завидуешь, сама такой же вырасти хочешь? Не торопись — вырастешь! Напляшешься, напоёшься, до слёз навздыхаешься…

Подумала да ещё говорит:

— Слушай и помни! Если рожа пригожа — я это за красоту ещё не считаю. Тот красив, у кого руки хозяйствуют и душа в батраках не ходит. Сам-то он, может, весь свой век подначальную жизнь волочит, а ни перед кем лишний раз голову не склонит. Такой и на казнь идёт, а у него в крови музыка играет. Вот где она, красота! А ты говоришь про другую… Эта красота счастья не приносит…

— Отчего тебя люди Совестью прозывают? — спрашиваю я однажды Полагею.

Усмехнулась она и отвечает:

— Была у меня бабка — отцова мать, так её Совестью звали. Не верила она ни в сон, ни в чох, ни в бога, ни в чёрта — верила только в одну человечью совесть. Так и людям говорила: «Один у нас бог — Совесть». Ты вот ещё маленькая, а уже на своей шкуре испытала, каковы богачи. Они говорят — «благодарю покорно», а ты понимаешь — «передавлю по горло». Ну, а бабка моя получше нашего узнала богачей за свой долгий век и люто их ненавидела. Как она их калила — калёная банная каменка им прохладней показалась бы, чем бабкины речи. Для них её слова — пуще вострого ножа. Людям про богачей она много раз говаривала:

— Великие они мастера из наших слёз золотую искорку добывать!

И чуть услышит про плутни да проделки, про неправду да обман — на канате её не удержишь. Идёт она прямо в дом к богачу, а за спиной у ней — и другие не боятся, тоже тянутся. Заходит в любые хоромы и начинает честить на все лады и виды:

— Где у вас совесть? — кричит.

— Вот и я в того же бога верую — в Совесть, оттого меня и люди бабкиным прозвищем кличут, — усмехается Полагея.

Пока я жила у Семибрюхого, довольно насмотрелась я на Полагеину выходку и ухватку, наслушалась сладких да гладких слов, какими она каждый день потчевала хозяев. Чуть заметит, что совесть у хозяина или хозяйки на кривых ногах пошла — молчать не станет. Другой ещё будет думать да раздумывать, а она тут же, шутя, на зубок возьмёт…

Полагея нанялась к Семибрюхому незадолго до моего прихода. Только успела она вернуться с лесозавода в свою родную деревню Бугаево — приехал туда Семибрюхий. Поглянулись хозяину и рост, и стать Полагеины. «Хорошая, — думает, — будет работница!» Сказал он ей свою плату:

— За год плачу пятнадцать рублей, харчи и одежда готовые, праздничный чай — по утрам, после обедни — хозяйский…

Полагея про плату не спорила, со всем другим тоже была согласна, а всё же отчего-то мялась, словно не всё договорила.

— Ты что? — удивился Сергей Семёнович.

— У меня, хозяин, один изъян есть, — призналась Полагея.

— Что за изъян такой? — не понимал Семибрюхий.

— Не могу я держать правду за зубами…

Сергей Семёнович даже будто обрадовался:

— Вот это и хорошо! Правда, она, как говорится, краше солнца… На воде не тонет и в огне не горит…

— Так что, в случае чего, вы с хозяйкой не обижайтесь…

В тот час Семибрюхий эти слова и во внимание не взял, зато вспомнил их не позже, чем через неделю…» («Печорянка», Н. Леонтьев, Арх., 1960 г.)

Маргарита Серебрянская, председатель Общественного Союза «Совесть»:

— Суть понятия совести иногда кажется непостижимой (даже Кант рассуждал о своей неспособности уразуметь две вещи — нравственный закон в груди и звёздное небо над головой). Но когда встречаешь в хорошей книге образ, подобный Полагее-Совести, размышления становятся более ясными и разборчивыми. Прорисовываются параллели, ярче проступают социальные характеры. Благообразна Полагея-Совесть с её внутренним светом, поставлена она на службу, головы своей не склоняет, правды за зубами держать не может…

Часто ли прислушивается человек к голосу совести? Когда, как, при каких обстоятельствах это происходит? И главное — зачем?

С годами человеку свойственно подчиняться закону повседневности. Это великая горизонталь, состоящая из цепи необходимостей и долгов. Они крепко и неизбежно привязывают к определённой формуле бытия.

Но бывает, что все слои этого бытия вдруг пронзает яркая вспышка. Она соединяет несовместимое и вызывает понимание некой необходимости, исходящей из иного — высшего порядка. С этого момента человек оказывается как бы разделённым надвое: его совесть — неусыпный внутренний страж — требует подчиниться закону высшей этической правоты, отбросив всё внешнее.

Совесть… Это, наверное, своеобразный «комплекс вины» перед самим собой и перед всем миром: «Есть у меня, хозяин один изъян: не могу я держать правду за зубами», — мялась Полагея, договариваясь о службе. Современная наука пока ещё дискутирует по поводу понятия совести, но, может быть, стоило бы говорить о сомнениях человека в своей непогрешимости как о движущей силе культуры. Своеобразный психологический «комплекс культуры», основанный на чувстве виновности, исходит также из огромного чувства ответственности. Возможно, он и определяет всё поведение разумного человека, в глубине подсознания недовольного своим несовершенством?..

Ежедневно мы встаём перед проблемой выбора духовных ориентиров — добра или зла, культуры или мещанского благополучия, и сегодняшняя стремительная жизнь проверяет их тут же. И всё-таки понимаем ли мы, что между «быть или не быть» лично мне и «быть или не быть» переустройству общества, неотвратимому при смене эпох, — связь прямая, без альтернатив: если не быть сейчас, завтра может быть уже поздно?.. У волны своя грозная диалектика: она накатила, взмела пену и песок — завтра откатит и обнажит дно. Двинуть её очистительную силу вперёд могут только люди, живущие сейчас, в сегодняшнем трудном дне. Либо ближайшее будущее будет зависеть от них, либо они навсегда останутся потерянными, лишними, снесёнными в неведомые пространства океана.

Так как же нам — быть? Быть — это прежде всего сознавать всю сложность предстоящей деятельности. Быть готовыми идти на жертвы и — если совесть потребует — отказаться от своего личного сытого благополучия. Есть такое замечательное понятие: «пост». Оно означает «бдение духа». Увидеть в озарении идеальный образ, чтобы затем, преодолевая собственную инертность, силой воли возводить его из груды мыслительного и житейского стройматериала. В нашем контексте «пост» означает строгий самоконтроль, самодисциплина, волевое самоограничение, открывающие глаза на многие вещи. Самый большой грех сегодняшних людей, причем именно интеллигентных, образованных и начитанных — нравственная пугливость, смешанная с ханжеской брезгливостью, нежеланием запачкаться о «злобу дня». Отсюда незнание и нежелание знать реальную жизнь вокруг, этический инфантилизм, в деятельности — надуманность и фальшь. Отсюда микроинтересы, узость взглядов, разрозненность, чёрствость. В конечном итоге это то же обывательство, только в духовно-нравственном аспекте.

Сегодня быть интеллигентным обывателем, не интересующимся или интересующимся со стороны реальным положением вещей — политикой в высоком смысле — преступно. Почему? Да потому, что политическая конъюнктура тут же заполняет собой пробел и совершает подмену ценностей. Слишком многое поставлено на карту. Будете ли вы продолжать любоваться звёздным небом, сидя на чердаке, если горит подвал, а у вас в доме дети, — даже если вам и безразлично, сгорите лично вы или нет?..

Так что же реально зависит в сегодняшней ситуации от нас, находящихся далеко за обочиной сферы производства и сферы распределения?

От нас зависит создание и сбережение духовных ценностей.

Что является непреходящим критерием общественного значения личности? Критерии эти надо искать прежде всего в духовной сфере. Культура и этика: казалось бы, такие абстрактные, туманные понятия мгновенно и безошибочно ощущаются интуицией. То же самое — с совестью. Здесь подтасовок не бывает, да и не может быть. Мещанство не в состоянии это подделать. Оно может только заслонить, подавить, упрятать поглубже.

Да, конечно, бытие определяет сознание. Но исподволь готовящееся новое бытие тормозится устаревающим сознанием. Общественное бытие определяет общественное сознание, но личное сознание может опережать это бытие и быть его двигателем. Это именно оно делает первый опережающий скачок. И пока личное и общественное сознание не уравновесятся по мере развития объективных исторических процессов, личное сознание — или комплекс личных сознаний — может определять общественное бытие. В такие переломные периоды истории роль отдельных личностей неизмеримо вырастает. И от носителей интеллектуального потенциала зависит очень многое. Именно такие люди должны быть той духовной и идейной закваской, без которой не будет насущного хлеба нового общественного бытия, которое будет определять общественное сознание. Экономика экономикой, материальные стимулы материальными стимулами, но ведь и идеалы идеалами. Если в нашей сегодняшней трудной ситуации наше реальное бытие будет определять сознание — то это цинизм, тупик, пропасть. Сегодня нам просто необходима известная доля благородного идеализма. Необходима уверенность в своём праве прислушаться к голосу совести.

Но нужно и реальное знание о себе.

И приобретение этого знания тоже зависит непосредственно от носителей интеллектуального потенциала, от степени их самосознания не только в творческих порывах, но именно в повседневности. Всё взаимосвязано. Быть — прежде всего значит творить жизнь. Поэтому дадим себе труд брать на себя личную ответственность за переустройство действительности. И ни в коем случае не будем останавливаться на полпути — к сожалению, такое уже бывало. Изгоним из себя безразличного молчуна, не закроем глаза нашей совести. Она-то не сможет удержать правду за зубами. Есть у неё такой изъян…

Источники:

(статья «Оттого, что в кузнице не было гвоздя», Н. Шантырь, 1988 г.)

https://ru.wikipedia.org/wiki/Файл:Маковский_Головка_девочки_1889.jpg