Нагорья Тибета часто до того изрыты сурками, что езда делается очень опасной. Даже на шагу конь иногда неожиданно проваливается по колено и глубже. Скакать совсем нельзя – можно коню ноги переломать.

Западни повсюду. Понемногу привыкаешь к опасностям, и они становятся как бы неизбывностью жизни. Однажды, в поисках каменного века, посреди бурного Новугородского озера, потекла лодка. Вода быстро прибывала. Пробовали заткнуть течь – не помогло! А ветер крепчал. Гребцы сумрачно переговаривались. Один грёб изо всех сил, другой вместе с нами двумя откачивал воду.

«Не доедем».

«Говорил, нужно было взять у Кузьмы новую лодку».

«Не доехать. Сиверко захлёстывает».

«А плавать умеете?»

«Нет, не умеем».

«Ну тогда ещё хуже».

Моя милая Лада и тут проявила твёрдость и спокойствие.

«Всё-таки глупо тонуть», — только и сказала, а сама работала не хуже гребца. Вот у кого учиться мужеству. И почему это слово от мужа, когда пример часто придёт от женщины?

Вдали показалась синяя пологая коса. Гребец осмелел:

«Ин доедем».

Но другой продолжал настаивать:

«Куда тебе! Того гляди всё полотнище высадит».

А через полчаса авральной работы стало ясно, что мы продвинулись к берегу:

«Бывает, и корабли ломат, а бывает, и не ломат».

«Не иначе, что преподобный Сергий вынес из западни. А была западня, вот уж западня! Ну теперь огонёк запалим, обсушимся».

Не прошло и часу, как мы причалили к илистой косе. Где тут обсушиваться, когда на песке блеснули вымытые волнами стрелки и скребки.

«Спину-то, Елена Ивановна, пожалейте. Не подённая работа», — улыбается Ефим, а сам легко ступает в лаптях по топкому илу. Славный Ефим.

Тонули мы и в Финляндии на озере в ростепель перед ледоходом. Пробовали тонуть в Балтийском море около Гапсаля. Лада чуть не сгорела. Юрия чуть не застрелили в Улан-Баторе. Много было всяких западней, и водных, и земных злокозненных.

Учились жизни всячески.

Н.К. Рерих

Лист дневника №38

1937 г.