Вильгельм Гауф: «Холодное сердце» (отрывок из сказки)

«... Одним прыжком перемахнул Петер на ту сторону и, едва отдышавшись, крикнул:

— Господин Михель! Михель-Великан!..

И не успело эхо откликнуться на его крик, как перед ним словно из-под земли выросла знакомая страшная фигура — чуть ли не в сосну ростом, в одежде плотогона, с огромным багром на плече...

Михель-Великан явился на зов.

— Ага, пришёл-таки! — сказал он, смеясь. — Ну что, дочиста облупили тебя? Шкура-то ещё цела или, может, и ту содрали и продали за долги? Да полно, полно, не горюй! Пойдём-ка лучше ко мне, потолкуем... Авось и сговоримся...

И он зашагал саженными шагами в гору по каменной узкой тропинке.

«Сговоримся?.. — думал Петер, стараясь не отстать от него. — Что же ему от меня надо? Сам ведь знает, что у меня ни гроша за душой... Работать на себя заставит, что ли?»

Лесная тропинка становилась всё круче и круче и наконец оборвалась. Они очутились перед глубоким тёмным ущельем.

Михель-Великан, не задумываясь, сбежал по отвесной скале, словно это была пологая лестница. А Петер остановился на самом краю, со страхом глядя вниз и не понимая, что же ему делать дальше. Ущелье было такое глубокое, что сверху даже Михель-Великан казался маленьким, как Стеклянный Человечек.

И вдруг — Петер едва мог поверить своим глазам — Михель стал расти. Он рос, рос, пока не стал вышиной с кёльнскую колокольню. Тогда он протянул Петеру руку, длинную, как багор, подставил ладонь, которая была больше, чем стол в трактире, и сказал голосом гулким, как погребальный колокол:

— Садись ко мне на руку да покрепче держись за палец! Не бойся, не упадёшь!

Замирая от ужаса, Петер перешагнул на ладонь великана и ухватился за его большой палец. Великан стал медленно опускать руку, и чем ниже он её опускал, тем меньше становился сам.

Когда он наконец поставил Петера на землю, он уже опять был такого роста, как всегда, — гораздо больше человека, но немного меньше сосны.

Петер оглянулся по сторонам. На дне ущелья было так же светло, как наверху, только свет здесь был какой-то неживой — холодный, резкий. От него делалось больно глазам.

Вокруг не было видно ни дерева, ни куста, ни цветка. На каменной площадке стоял большой дом, обыкновенный дом — не хуже и не лучше, чем те, в которых живут богатые шварцвальдские плотогоны, разве что побольше, а так — ничего особенного.

Михель, не говоря ни слова, отворил дверь, и они вошли в горницу. И здесь всё было, как у всех: деревянные стенные часы — изделие шварцвальдских часовщиков, — изразцовая расписная печь, широкие скамьи, всякая домашняя утварь на полках вдоль стен.

Только почему-то казалось, что здесь никто не живёт, — от печки веяло холодом, часы молчали.

— Ну, присаживайся, приятель, — сказал Михель. — Выпьем по стакану вина.

Он вышел в другую комнату и скоро вернулся с большим кувшином и двумя пузатыми стеклянными стаканами — точь-в-точь такими, какие делали на заводе у Петера.

Налив вина себе и гостю, он завёл разговор о всякой всячине, о чужих краях, где ему не раз довелось побывать, о прекрасных городах и реках, о больших кораблях, пересекающих моря, и наконец так раззадорил Петера, что тому до смерти захотелось поездить по белу свету и посмотреть на все его диковинки.

— Да, вот это жизнь!.. — сказал он. — А мы-то, дураки, сидим весь век на одном месте и ничего не видим, кроме ёлок да сосен.

— Что ж, — лукаво прищурившись, сказал Михель-Великан. — И тебе пути не заказаны. Можно и постранствовать, и делом позаняться. Всё можно — только бы хватило смелости, твёрдости, здравого смысла... Только бы не мешало глупое сердце!.. А как оно мешает, чёрт побери!.. Вспомни-ка, сколько раз тебе в голову приходили какие-нибудь славные затеи, а сердце вдруг дрогнет, заколотится, ты и струсишь ни с того ни с сего. А если кто-нибудь обидит тебя, да ещё ни за что ни про что? Кажется, и думать не о чем, а сердце ноет, щемит... Ну вот скажи-ка мне сам: когда тебя вчера вечером обозвали обманщиком и вытолкали из трактира, голова у тебя заболела, что ли? А когда судейские описали твой завод и дом, у тебя, может быть, заболел живот? Ну, говори прямо, что у тебя заболело?

— Сердце, — сказал Петер.

И, словно подтверждая его слова, сердце у него в груди тревожно сжалось и забилось часто-часто.

— Так, — сказал Михель-Великан и покачал головой. — Мне вот говорил кое-кто, что ты, покуда у тебя были деньги, не жалея, раздавал их всяким побирушкам да попрошайкам. Правда это?

— Правда, — шёпотом сказал Петер.

Михель кивнул головой.

— Так, — повторил он опять. — А скажи мне, зачем ты это делал? Какая тебе от этого польза? Что ты получил за свои деньги? Пожелания всяких благ и доброго здоровья! Ну и что же, ты стал от этого здоровее? Да половины этих выброшенных денег хватило бы, чтобы держать при себе хорошего врача. А это было бы гораздо полезнее для твоего здоровья, чем все пожелания, вместе взятые. Знал ты это? Знал. Что же тебя заставляло всякий раз, когда какой-нибудь грязный нищий протягивал тебе свою помятую шляпу, опускать руку в карман? Сердце, опять-таки сердце, а не глаза, не язык, не руки и не ноги. Ты, как говорится, слишком близко всё принимал к сердцу.

— Но как же это сделать, чтобы этого не было? — спросил Петер. — Сердцу не прикажешь!.. Вот и сейчас — я бы так хотел, чтоб оно перестало дрожать и болеть. А оно дрожит и болит.

Михель засмеялся.

— Ну ещё бы! — сказал он. — Где тебе с ним справиться! Люди покрепче и те не могут совладать со всеми его прихотями и причудами. Знаешь что, братец, отдай-ка ты его лучше мне. Увидишь, как я с ним управлюсь.

— Что? — в ужасе закричал Петер. — Отдать вам сердце?.. Но ведь я же умру на месте. Нет, нет, ни за что!

— Пустое! — сказал Михель. — Это если бы кто-нибудь из ваших господ хирургов вздумал вынуть из тебя сердце, тогда ты бы, конечно, не прожил и минуты. Ну, а я — другое дело. И жив будешь и здоров, как никогда. Да вот поди сюда, погляди своими глазами... Сам увидишь, что бояться нечего.

Он встал, отворил дверь в соседнюю комнату и поманил Петера рукой:

— Входи сюда, приятель, не бойся! Тут есть на что поглядеть.

Петер переступил порог и невольно остановился, не смея поверить своим глазам.

Сердце в груди у него так сильно сжалось, что он едва перевёл дыхание.

Вдоль стен на длинных деревянных полках стояли рядами стеклянные банки, до самых краёв налитые какой-то прозрачной жидкостью.

А в каждой банке лежало человеческое сердце. Сверху на ярлычке, приклеенном к стеклу, было написано имя и прозвище того, в чьей груди оно раньше билось.

Петер медленно пошёл вдоль полок, читая ярлычок за ярлычком. На одном было написано: «сердце господина начальника округа», на другом — «сердце главного лесничего». На третьем просто — «Иезекиил Толстый», на пятом — «король танцев».

Дальше подряд стояли шесть сердец скупщиков хлеба, три сердца богатых ростовщиков, два таможенных сердца, четыре судейских...

Словом, много сердец и много почтенных имён, известных всей округе.

— Видишь, — сказал Михель-Великан, — ни одно из этих сердец не сжимается больше ни от страха, ни от огорчения. Их бывшие хозяева избавились раз навсегда от всяких забот, тревог, неприятностей и прекрасно чувствуют себя, с тех пор как выселили из своей груди беспокойного жильца.

— Да, но что же теперь у них в груди вместо сердца? — спросил, запинаясь, Петер, у которого голова пошла кругом от всего, что он видел и слышал.

— А вот что, — спокойно ответил Михель. Он выдвинул какой-то ящик и достал оттуда каменное сердце.

— Это? — переспросил Петер, задыхаясь, и холодная дрожь пробежала у него по спине.— Мраморное сердце?.. Но ведь от него, должно быть, очень холодно в груди?

— Конечно, оно немного холодит, — сказал Михель, — но это очень приятная прохлада. Да и зачем, собственно, сердце непременно должно быть горячим? Зимой, когда холодно, вишнёвая наливка греет куда лучше, чем самое горячее сердце. А летом, когда и без того душно и жарко, ты и не поверишь, как славно освежает такое мраморное сердечко. А главное — оно-то уж не забьётся у тебя ни от страха, ни от тревоги, ни от глупой жалости. Очень удобно!

Петер пожал плечами.

— И это всё, зачем вы меня позвали? — спросил он у великана. — По правде сказать, не того я ожидал от вас. Мне нужны деньги, а вы мне предлагаете камень.

— Ну, я думаю, ста тысяч гульденов хватит тебе на первое время, — сказал Михель. — Если сумеешь выгодно пустить их в оборот, ты можешь стать настоящим богачом.

— Сто тысяч!.. — закричал, не веря своим ушам, бедный угольщик, и сердце его забилось так сильно, что он невольно придержал его рукой. — Да не колотись ты, неугомонное! Скоро я навсегда разделаюсь с тобой... Господин Михель, я согласен на всё! Дайте мне деньги и ваш камешек, а этого бестолкового барабанщика можете взять себе.

— Я так и знал, что ты парень с головой, — дружески улыбаясь, сказал Михель. — По этому случаю следует выпить. А потом и делом займёмся.

Они уселись за стол и выпили по стакану крепкого, густого, точно кровь, вина, потом ещё по стакану, ещё по стакану, и так до тех пор, пока большой кувшин не опустел совсем.

В ушах у Петера зашумело и, уронив голову на руки, он заснул мёртвым сном.

Петера разбудили весёлые звуки почтового рожка. Он сидел в прекрасной карете. Лошади мерно стучали копытами, и карета быстро катилась. Выглянув из окошка, он увидел далеко позади горы Шварцвальда в дымке синего тумана.

Сначала он никак не мог поверить, что это он сам, угольщик Петер Мунк, сидит на мягких подушках в богатой барской карете. Да и платье на нём было такое, какое ему и во сне не снилось... А всё-таки это был он, угольщик Петер Мунк!..

На минуту Петер задумался. Вот он первый раз в жизни покидает эти горы и долины, поросшие еловым лесом. Но почему-то ему совсем не жалко уезжать из родных мест. Да и мысль о том, что он оставил свою старуху мать одну, в нужде и тревоге, не сказав ей на прощание ни одного слова, тоже нисколько не опечалила его.

«Ах да, — вспомнил он вдруг, — ведь у меня теперь каменное сердце!.. Спасибо Михелю-Голландцу — он избавил меня от всех этих слёз, вздохов, сожалений...»

Он приложил руку к груди и почувствовал только лёгкий холодок. Каменное сердце не билось.

«Ну, относительно сердца он сдержал своё слово, — подумал Петер. — А вот как насчёт денег?»

Он принялся осматривать карету и среди вороха всяких дорожных вещей нашёл большую кожаную сумку, туго набитую золотом и чеками на торговые дома во всех больших городах.

«Ну, теперь всё в порядке», — подумал Петер и уселся поудобнее среди мягких кожаных подушек.

Так началась новая жизнь господина Петера Мунка...«

Маргарита Серебрянская, председатель Общественного Союза «Совесть»:

— Ещё в детстве я чувствовала, что эта сказка Вильгельма Гауфа — не о жадности или стяжательстве. И даже не о естественном стремлении бедняка разбогатеть. Теперь я отчётливо понимаю, что она — о том, что происходит с планетой, когда гаснет её Солнце. Жизнь на планете умирает, и небесное тело превращается в мёртвый камень.

«Видеть глазами сердца; слышать гул мира ушами сердца; прозревать будущее пониманием сердца; помнить прошлые накопления сердцем — так нужно стремительно идти путём восхождения. Творчество обнимает огненный потенциал и насыщается сокровенным огнём сердца. Потому на пути к Иерархии, на пути к Великому Служению, на пути Общения синтез есть единый светлый путь сердца. Как изучать явленные лучи, если нет пламени, утверждённого в сердце? Творчество высшее насыщается этим великим законом. Так каждое завершение, каждое объединение, каждое великое космическое единение совершается пламенем сердца. Чем можем заложить основание великих ступеней? Истинно, лишь сердцем. Так дуги сознания сливаются в пламени сердца.

Так мы запомним о прекрасном притяжении магнита сердца, который соединяет все явления. Истинно, серебряная нить соединения Учителя с Учеником есть великий магнит сердца. Объединение Учителя с Учеником утверждает сущность всех эволюций». (цикл «Агни Йога», книга «Сердце», ч.1)

«Многие легенды описывают исполнение желаний, но не говорят об основном условии, о безысходности, которая обостряет желания до непреложности; каждый малый обходной путь уже притупляет стрелу непреложности. Но как плывёт незнающий воду, когда опасность тянет его на дно, так решается получение желания, когда все пути отрезаны. Люди говорят — свершилось чудо! Но часто лишь была заострена психическая энергия. Сердце — это солнце организма, средоточие психической энергии. Так мы должны иметь в виду закон психической энергии, когда говорим о сердце. Прекрасно ощущение сердца, как солнца солнц Вселенной. Должны мы понимать солнце Высшего Иерарха, как наше Знамя. Прекрасно это Знамя, как мощь непобедимая, если глаза наши усвоили сияние его, отразившееся в сердце нашем». (цикл «Агни Йога», книга «Сердце», ч.2)

Вслушайтесь только: «солнце солнц Вселенной»!.. Не только Агни Йога, но и многие другие мировые учения называют сердце «духовным Солнцем» человека. Вполне с этим соглашаясь, современная наука утверждает, что сердце — не просто мышца, действующая как насос, и первопричиной сердечных болезней является вовсе не «механическая поломка». Видеть в сердце насос можно, наверное, чисто с технической точки зрения. Если какая-то часть насоса оказывается изношенной, её — чисто технически! — можно удалить. Но почему же тогда сложные операции на сердце, а также пересадки донорских сердец во многих случаях приводят к необъяснимым драматическим изменениям в характерах пациентов?.. Подобные примеры дали толчок к пересмотру старых представлений и поиску нового понимания. В результате возник более полный взгляд на загадочную многосложность, и прежде всего — на духовные качества сердца. Эти поиски нередко подкреплялись озарениями, берущими своё начало в духовных традициях Востока и Запада, в эзотерических системах, в мистической литературе и основах наук, которые до сих пор живы в языках всех народов. Известно, что в алфавитном указателе слов и изречений Библии можно найти свыше трёхсот ссылок, связанных со словом «сердце». Среднестатистический толковый словарь содержит несколько страниц со словами, выражениями и поговорками, относящимися к сердцу.

«Есть сердце, да закрыто дверцей», «Сердце не лукошко — не выбросишь за окошко», «От чистого сердца чисто зрят очи», «Сам с воробья, а сердце с кошку», «Доброму человеку и чужая боль к сердцу»... Сердце может биться, пульсировать, стучать, трепетать, тосковать, ликовать, останавливаться, гореть, колебаться, ослабевать и разбиваться. Оно также может быть тёплым, мягким, верным, печальным, великодушным, холодным... Оно может сжиматься, быть гордым — и быть каменным... Все эмоции и чувства, которые способен пережить человек, связаны с сердцем.

«... Вспомни-ка, сколько раз тебе в голову приходили какие-нибудь славные затеи, а сердце вдруг дрогнет, заколотится, ты и струсишь ни с того ни с сего», — говорил Михель-Великан. — " А если кто-нибудь обидит тебя, да ещё ни за что ни про что? Кажется, и думать не о чем, а сердце ноет, щемит... Ну вот скажи-ка мне сам: когда тебя вчера вечером обозвали обманщиком и вытолкали из трактира, голова у тебя заболела, что ли? А когда судейские описали твой завод и дом, у тебя, может быть, заболел живот? Ну, говори прямо, что у тебя заболело?

— Сердце, — сказал Петер.

И, словно подтверждая его слова, сердце у него в груди тревожно сжалось и забилось часто-часто...«

Сердце — самая сильная мышца в человеческом теле. В отличие от других мышц, оно не старится. Вы знали об этом? Да, оно может заболеть, повредиться или ослабеть, но его мышечные волокна не подвержены старению. Сердце, это «солнце солнц Вселенной», устроено так, чтобы исполнять свою экстраординарную роль от первого нашего вздоха до последнего.

Анатомически сердце состоит из двух расположенных рядом частей, разделённых перегородкой. Каждая часть обладает своей собственной энергией, назначением и функцией. Она состоит из предсердия, куда поступает кровь, и желудочка, в который кровь перетекает. Левая половина с механической точки зрения сильнее правой. Сердце прокачивает кровь через огромную сеть артерий: если их выстроить в одну прямую линию, то они растянутся на несколько тысяч километров. Левая половина сердца гонит кровь по системе кровеносных сосудов с такой силой, что если бы это была вода, то она — только представьте себе! — ударила бы струёй на высоту в два метра. Правая половина сердца, в основном, регулирует поступление крови в лёгкие. При этом создаётся давление, которое могло бы поднять струю воды на высоту до тридцати сантиметров.

В замечательном непрерывном ритме смены напряжения и расслабления сердце обеспечивает нас энергией на протяжении всей жизни. Энергия — ключевое слово нашего времени. Всё имеет своё энергетическое выражение. Даже самые твёрдые и плотные образования в своей глубочайшей сущности оказываются чистой энергией.

Глубоко внутри ядер атомов содержатся частицы энергии, которые точно знают, как себя вести и как взаимодействовать с другими частицами. В этом процессе пространство и время роли не играют. В наши дни принято говорить, что энергия — это информация. Так вот, благодаря этой информации и могут существовать живые организмы, предметы и процессы. Это справедливо как в отношении отдельного атома, так и для всего спектра видимого творения — от одноклеточного организма до бесчисленных миллиардов звёзд Млечного Пути.

Если все части тела, все его клетки могут сообщаться друг с другом, используя физическую систему связи, то клетки сердца могут обмениваться информацией, не пользуясь материальными средствами. При этом время и расстояние не играют роли. Эти клетки распознают друг друга, осознают деятельность друг друга, и у них нет необходимости использовать пространство и время. Они ведут себя как энергия на уровне Одухотворённого Разума, для которого время и расстояние уже не важны.

Благодаря удивительным свойствам своих клеток, сердце является также генератором, в котором очень высокая энергия трансформируется в более низкую, например, в электрическую, физическую и механическую. Информационная энергия посылается бесперебойно во все органы и клетки тела.

Можно сказать, что каждая клетка тела — а их у нас, примерно, 75 миллиардов — в равной степени пронизывается энергией сердца. Каждая клетка сердца — а их многие миллионы — обладает собственным пульсом. У других клеток ничего подобного нет. Можно сказать, что все части тела вибрируют, поскольку всё есть энергия, но пульсация каждой клетки сердца — особая и совершенно неповторимая. Каждая из миллионов сердечных клеток бьётся в унисон с другими сердечными клетками в нескончаемом, тонком взаимодействии. Из этого складывается уникальный пульс сердца. Всё выглядит так, как будто миллионы музыкантов исполняют непостижимую «симфонию ритма», позволяя воспринять и услышать тайну жизни.

Каждый удар сердца — это много, много больше, чем просто сокращение мышц.

Это мистерия энергии, подтверждающая чудесность Духа как на материальном, так и на тонком плане. Независимое от времени, пространства и расстояния, человеческое сердце — это сильнейший и вместе с тем тончайший, безмолвный вестник Божественного присутствия.

Мы, люди, несём внутри себя ядро, содержащее полный план развития нашей Божественной сущности. Профессор теологии Арнольд Хендри Хартог (1869–1938 гг.) говорит об этом так: «Это он, Вечный, с каждым ударом сердца стучится в дверь, ведущую в горницу сердца. Вечная Любовь миллионами сердечных ударов обращается с мольбой даже к самым робким. Вы, читающие это столь равнодушно, разве не слышите вы свой пульс в бессонные ночи? Каждый удар сердца — это голос Бога, стремящегося быть услышанным...»

О Божественной энергии жизни, известной как «прана», или «изначальная прана», поэтически говорят — «вездесущее золото». Потому можно было бы даже сказать, что, благодаря свойствам своих клеток, человеческое сердце в высшей степени уподобляется «пране». Это орган, обладающий самой сильной связью с изначальной жизненной энергией.

По результатам исследований, электромагнитное поле сердца в пять тысяч раз сильнее, чем электромагнитное поле мозга. Говорят, что если бы электромагнитное поле мозга можно было видеть, оно производило бы оптический эффект подобно солнцу в безоблачном небе. А электромагнитное поле сердца, измеренное высокочувствительным медицинским оборудованием, оказывается в пять тысяч раз сильнее!.. Воистину, в сердце заключены тайны, которые человеческое мышление пока не способно постичь.

Это — мистерия пульсирующей энергии и Света. Сердечные клетки настроены на энергию, которая превыше пространства и времени: с каждым ударом сердца в нас звучит сила Космоса. Прекрасная «симфония», которая слышится в ритме сердца, — это послание из глубин безмолвной космической жизни. Космическая энергия является той самой изначальной силой, что посылает импульс, оживляющий сердце человека.

Мистерия станет ещё глубже, когда мы, люди, в конце концов, осознаем, что наше сердце — не «бестолковый барабанщик», которого можно запросто продать за несчастных сто тысяч гульденов, как сделал это Петер Мунк из сказки Гауфа. Демон в образе Михеля-Великана безошибочно выбирал людей, не имеющих ни малейшего понятия о действительном предназначении маленького светоча в груди. А ведь сердце человека обладает долей вселенской световой энергии. Свет микро- и макрокосма един и неделим, вездесущ и не ограничен пространством и временем.

Примерно на двадцать пятый день беременности сердце эмбриона уже сформировано и начинает биться. Оно сокращается около ста тысяч раз в день, то есть около сорока миллионов раз в год. К семидесяти годам это составит около трёх миллиардов ударов. Можно было бы спросить себя: а сколько же раз мы не просто чувствовали биение, а ощущали зов сердца, его таинственные призывы, этот волшебный стук в двери сознания нашего существа?..

В отличие от других органов тела, сердце можно слышать всегда. Оно обладает своим собственным звуком, исполняет свою удивительную симфонию жизни, которую мы ощущаем практически во всём теле. На другие органы мы, по большому счёту, обращаем внимание только тогда, когда они повреждены. Сердце же ощущается всегда. Это само по себе важное послание: сердце непрерывно свидетельствует о присутствии Высшего Света...

Кроме всего прочего, сердце напрямую связано с личностью человека, ибо его эмоциональная жизнь самым неповторимым образом окрашивается сердцем. Такие устойчивые выражения, как «моё сердце мне подсказывает», «сердцу не прикажешь», «задрожало материнское сердце-вещун», говорят о том, что сердце обладает своим собственным сознанием. Когда Петер Мунк переступил порог страшной комнаты, где Михель-Великан хранил отнятые у людей сердца, «... сердце у него в груди так сильно сжалось, что он едва перевёл дыхание». Петер прямо говорил демону, что он, может быть, и хотел бы, чтобы его сердце сейчас не дрожало и не болело, но оно почему-то дрожит и болит. Иначе и быть не могло: сердце Петера знало, что происходит, и понимало, к какой беде это приведёт.

Если сердце и разум человека находятся в равновесии, то чувства и мысли могут гармонично претворяться в волевые намерения и конкретные дела. Тот, кто делает что-либо «от всего сердца», ясно осознаёт чувство, подвигнувшее его к такому поступку; он может сфокусировать его и претворить в действие. Подобное равновесие — непременное требование для оптимального здоровья. Оно позволяет животворным энергиям циркулировать по всей системе. Тогда чувства, мысли и поступки могут быть скоординированы правильным образом.

Сердце как насос является активным органом тела. А вот в качестве органа сознания оно играет совершенно противоположную роль: это воспринимающий принцип, «пустое» пространство, пещера (недаром порождённый тьмой Михель-Великан, по сказке Гауфа, жил в глубоком каменном ущелье, залитом резким, холодным, безжизненным светом, а часы в его доме молчали). Активный и пассивный принципы сочетаются друг с другом в понятии «полой мышцы», как квалифицируют сердце физиологи.

Буддисты называют сердце «гротом Будды», христиане рассуждают о «Вифлеемских яслях» или «пещере Рождества». Немецкий христианский мистик, теолог и поэт Ангелус Силезиус пытался передать это словами: «Хоть тысячу тысяч раз родись Христос в Вифлееме, а не в тебе самом, ты так и не будешь спасён».

Чтобы лучше понять образ сердца как пещеры или грота, следует обратиться к Солнцу. Оно — центр космической энергии, света, тепла и жизни в нашей Солнечной системе. Именно поэтому его так часто сравнивают с сердцем. Гелиофизики XX века — американец Евгений Паркер и русский Александр Чижевский, как, собственно, и многие до них — пришли к выводу, что Солнце — это звезда, в которой мы живём. Исследование взаимодействий между периодическими процессами на Солнце и Земле привело к возникновению новой картины мироздания. Мы, обитатели Земли, воспринимаем Солнце как удалённую звезду, которая выглядит как диск. Но где заканчивается Солнце?.. Неужели на видимой кромке диска?..

Солнце — это периодически пульсирующий источник энергии, источник, излучающий тепло и свет. Его лучи (и потоки высокотемпературной плазмы) достигают «конца» Солнечной системы и пронизывают каждое тело, принадлежащее этой системе. Таким образом, мы живем внутри Солнца.

Из такого целостного и гелиоцентричного образа мира возникла целая область науки, которая называется гелиобиологией. Гелиобиолог изучает корреляцию жизненных процессов, происходящих в огромном организме Солнца. Таким образом, гелиобиологи научно подтверждают то, что Елена Петровна Блаватская, Николай и Елена Рерихи, Макс Гендель и другие мистики, эзотерики и провидцы уже по-своему передали человечеству. Без Солнца невозможна никакая жизнь на Земле. Солнечная энергия влияет на атмосферные явления, на ритмы роста растений, на поведение животных и, среди прочего, на деятельность нервной системы людей, на их сердца и кровь. Связи между центром и периферией, разумеется, работают и в обратном направлении: как живой организм, Солнце в равной мере подвержено влиянию импульсов со стороны своего окружения.

Сердце — это ритмически пульсирующий центр, связанный со всеми клетками тела. Поэт Христиан Моргенштерн сформулировал эту мысль в одном-единственном предложении: «Кровь — это Солнце».

В своих исследованиях Александр Чижевский объединил две сферы: Солнце и систему кровообращения человека. Согласно его концепции, Солнце — вовсе не сферическое небесное тело, а, скорее, пустое пространство, которое заключает в себе все жизненные процессы на Земле. Из центра этого пустого пространства постоянно извергается энергия. Солнечная плазма мощными волнами устремляется в межпланетное пространство, чтобы потом, после выполнения своей миссии, снова вернуться в сердце Солнца. Сердце, таким образом, — реальное Солнце человека. На Солнце бушуют огромные потоки энергии, проявляющиеся как огненные бури. Оказывается, что и в сердце человека происходят подобные явления. Разве не случается ему временами быть «центром извержения» чувств, эмоций и страстей?..

Так вот, существует не только чувственно воспринимаемое тело Солнца, с его энергией и радиацией, которые можно измерить. Есть ещё и духовное Солнце, называемое Вулканом. В центре (а вовсе не на периферии) его могучего тела находится поле жизни. Духовное Солнце заключает в себе всю жизнь и, следовательно, сердце Человека. Именно там расположен фокус духовного Солнца. Как видимая жизнь питается излучениями видимого Солнца, так ядро, духовный атом в сердце человека питается духовной энергией Вулкана. Как Вулкан является духовным сердцем Огненного мира, так духовная искра является сердцем, средоточием духовного человека.

В своем высочайшем аспекте сердце есть носитель сознания. Сознание — это «негативная», то есть воспринимающая активность, в её высшей, изначальной форме. Сознание становится шире и яснее, если оно нейтрально, открыто и восприимчиво. Сознание обладает внутренне присущим ему качеством — желанием расширить себя. В то же время оно имеет фокус — самосознание. Сознание пульсирует между этими двумя полюсами, стремлением к центру и к расширению.

Таким образом, сердце — не какой-то изолированный орган. Скорее, оно заключает в себе всё человеческое тело. То же самое можно сказать и о сознании: оно заключает в себе Человека во всей полноте. Каждая клетка тела содержит частицу всего сознания. Но истинное средоточие жизни и сознания — это сердце. Оно начинает жить первым, ещё в зарождающемся эмбрионе, а замирать, останавливаться ему положено последним.

Те, кто достиг иного уровня восприятия жизни, будут определять своё бытие в соответствии с этим иным видением. В повседневной реальности это проявляется в стремлении «просто, мудро жить». Тогда наше чувство собственной значимости больше не будет отправной точкой мышления, чувств или действий. Оно исчезнет, чтобы дать место пробуждённому сознанию, которое может служить как неиспорченное, чистое зеркало Духа. В этом случае акцент ставится на образе жизни, ориентированном изнутри вовне. Сама природа являет образец для подражания: Солнце не заканчивается на кромке диска, и сердце не есть пульсирующая «вещь в себе».

Разве не светит Солнце для всех?..

Не холодное каменное, а живое, открытое, щедрое сердце присутствует в каждом человеке от рождения. Все мы носим его в своём внутреннем космосе. Подобно доброму Стеклянному Человечку в сказке Вильгельма Гауфа, Высшие силы просят нас только об одном: время от времени посвящать себя процессу обновления, гасить раскалённое ядро эго и позволять взойти внутреннему духовному Солнцу.

«... Ещё много лет в мире и согласии прожила на свете семья угольщика Мунка. Маленький Петер вырос, большой Петер состарился.

И когда молодёжь окружала старика и просила его рассказать что-нибудь о прошлых днях, он рассказывал им эту историю и всегда кончал её так:

— Знал я на своём веку и богатство и бедность. Беден я был, когда был богат, богат — когда беден. Были у меня раньше каменные палаты, да зато и сердце в моей груди было каменное. А теперь у меня только домик с печью — да зато сердце человечье...»

Источники:

https://naturalworld.guru/article_serdce-duhovnoe-solnce.htm

https://deti-online.com/skazki/skazki-gaufa/holodnoe-serdce/