Юрий Яковлев (1922-1995 гг.): «Есть на свете дома, в которые приходят без приглашения. Приходят, как говорится, на огонёк, — когда грустно и одиноко. Творчество писателя — такой дом. Мой дом — мои книги, а мои герои — люди, ради которых читатель переступает порог моего дома… Надеюсь, они станут твоими друзьями.

… Мои книги не только мой дом, но и моя душа. Всё, что я пережил, перестрадал сам, всё это оставило след в моём творчестве. Я незримо присутствую в каждом рассказе, в мыслях и чувствах моих героев — мои мысли и чувства. Они сокровенные, но я открыл их тебе. Может быть, они помогут тебе в жизни. И на прощанье мне хочется сказать тебе: вспоминай мой дом, моих друзей, а когда тебе станет грустно, постучи в мою дверь…»

Учитель

(рассказ Ю. Яковлева)

Говорят, наступает время, когда Учитель становится не нужен. Он научил, чему мог научить, и — поезд отправился дальше, а Учитель остался один на пустой платформе. И если высунуться из окна, то долго ещё будешь видеть маленькую, одинокую фигурку человека, провожающего поезд. Потом поезд превратится в точку, замрёт железный стук колёс, а он всё будет стоять. И ему мучительно захочется остановить поезд, вернуть его, ведь с этим поездом навсегда уходит частица его самого, самая дорогая частица. А потом, когда вопреки его желанию поезд скроется и как бы растворится в тумане, сольётся с полями и рощами, Учитель оглянется и с удивлением увидит, что платформа полна ребят. Они нетерпеливо переступают с ноги на ногу, дышат в затылок друг другу, толкают соседей — ждут своей очереди. И в их глазах написано: «Поторопись, Учитель, мы ждём тебя! Ты наш, и мы тебя ни с кем не желаем делить. Идём же, Учитель!»

И тогда Учитель сразу забудет об ушедшем поезде и о пустой платформе. Да никакой платформы и не было. Чёрная доска, как инеем, покрыта пыльцой мела. На окнах цветы примулы. На стене портрет академика Павлова…

У нашего Учителя были розовые уши, словно он только что пришёл с мороза. Даже летом он тёр их попеременно ладонью. Глаза у него подвижные, живые — два синих кружочка. На уроке они превращались в два маленьких экрана. В глазах Учителя извергались вулканы, сползали ледники и обрушивались дожди… из лягушек.

Я хорошо помню, как Учитель вошёл в класс, энергично потёр ладонью розовое ухо и с порога объявил:

— Вчера в Новой Каледонии выпал дождь из лягушек.

Класс подпрыгнул и громко рассмеялся.

— Лягушкам было не до смеха, — совершенно серьёзно сказал Учитель. — Сильный ураган оторвал их от родного болота и со страшной скоростью понёс над океаном. Беспомощно расставив перепончатые лапки, лягушки летели, как птицы. И, вероятно, жалобно квакали. Не думаю, чтобы им нравилось лететь. Потом ветер неожиданно ослаб, и лягушки вместе с потоками дождя стали падать на землю.

Мы посмотрели в глаза Учителю, и увидели себя с раскрытыми зонтиками, и почувствовали, как лягушки упруго плюхались на купола зонтиков. Девочки даже взвизгнули.

Однажды Учитель подошёл ко мне, положил на плечо руку и сказал:

— У каждого из нас есть вечный двигатель. У тебя, например.

Ребята удивлённо переглянулись, а я уставился в два синих экрана, ища в них ответа. Глаза Учителя загадочно светились.

— У меня нет… вечного двигателя, — сказал я.

— Есть.

Я задумался. Я перебирал в памяти всё, что было у меня «движущего», самокат, велосипед, ролики, самолётик с резинкой вместо моторчика. Ничего не двигалось само по себе и тем более вечно.

— Он всегда при тебе. Он и сейчас с тобой! — Учитель как бы играл со мной в «жарко-холодно».

Я пошарил в карманах, заглянул в портфель, но ничего похожего на вечный двигатель не обнаружил.

— Твой вечный двигатель у тебя в груди, — не сводя с меня глаз, сказал Учитель. — Это — твоё сердце. Оно бьётся день и ночь, зимой и летом. Без отдыха, без перерыва… вечно.

Я невольно приложил руку к груди и почувствовал слабые, мерные толчки своего сердца. В классе стало тихо, все ребята слушали, как работает их вечный двигатель.

Так Учитель постепенно открывал нам неведомый мир, и после его открытий жизнь становилась удивительной, почти сказочной. Обычные вещи он умел повернуть такой неожиданной гранью, что они сразу менялись и обретали новое значение. Но главная его наука ждала меня впереди.

Однажды в кино у меня произошла странная встреча. Я слонялся по людному фойе в ожидании начала сеанса и вдруг увидел нашу вожатую Аллу — высокую, светловолосую, в каплевидных очках. Рядом с ней сидел рослый десятиклассник. Они ели мороженое в вафельных стаканчиках и о чём-то оживлённо разговаривали. Сперва я подумал, что обознался, но, когда не поленился и ещё раз прошёл мимо, сомнения мои развеялись — это были они. Я даже покраснел от возбуждения. Когда все толпой входили в зал, я потерял их из виду. Но потом обнаружил, что они сидят неподалёку от меня. Вместо экрана я смотрел на них. Я увидел, как десятиклассник положил руку на спинку стула, на котором сидела Алла. Но тут свет погас, и мне пришлось прервать мои наблюдения.

На другой день, пораньше прибежав в класс, я с нескрываемым удовольствием принялся рассказывать ребятам о своём открытии. Я рассказал про мороженое в вафельных стаканчиках и про спинку стула. И мы все очень веселились. Как вдруг я услышал покашливание и оглянулся — в дверях стоял Учитель. Он молча поманил меня пальцем, и мы вместе вышли в коридор.

— Сейчас ты вернёшься в класс, — сказал Учитель, глядя куда-то мимо меня, — и скажешь, что никого не встречал в кино и что всё это с мороженым и спинкой стула ты придумал.

— Но ведь я видел их!

— Да, ты видел их, но никому не должен был говорить об этом. Стыдно.

— Разве стыдно говорить правду? — спросил я и с вызовом посмотрел на Учителя.

— Эта правда не принадлежит тебе. Если люди выплеснут всю «правду», какую они знают о других, они захлебнутся. Не всякую правду человек должен знать о другом.

И тут я решил подловить Учителя. Я сказал:

— Значит, лучше соврать!

— Лучше смолчать, — сказал Учитель. — Ты знаешь, что такое чужая тайна? Это тоже правда. Но она принадлежит не всем. В данном случае она не принадлежит тебе. Ты разгласил чужую тайну — всё равно что взял чужое. Подло!

Теперь я растерянно смотрел на Учителя и не знал, как ему возразить. А он сказал:

— Иди. И скажи, что ты всё это придумал!

— Соврать? — резко спросил я.

— Ты сам пришёл к этому. Значит, соврать… во имя правды.

Я уныло поплёлся в класс и упавшим голосом объявил, что всё это враньё, что никакую Аллу я не встречал, а десятиклассника вообще взял с потолка.

— Трепло! — сказал кто-то. Я проглотил насмешку.

Однажды меня ударил один верзила из старшего класса. Но это было полбеды. Он ударил меня на глазах девочки, которой мне очень хотелось понравиться. Я жестоко страдал. И тогда Учитель подошёл ко мне, положил руку на плечо и сказал:

— Ты должен побить его.

— Как побить? — Я вспыхнул от неожиданности.

— Очень просто. Как бьют.

— Но он сильнее меня, — пробормотал я.

— Сильнее тот, кто прав. Кто прав, всегда побеждает, даже если ему при этом достанется… Учти, женщины не любят битых.

После разговора с Учителем я долго не мог решиться. Но однажды превозмог себя и, борясь со страхом, поднялся на этаж, где учился мой обидчик. Я подстерёг его у двери и, когда он вразвалочку вышел из класса, очертя голову бросился на него. Я даже сбил его с ног. И пока он, ошеломлённый внезапным нападением, ещё не успел прийти в себя, я гордо удалился за стены крепости — в свой класс.

Я ничего не сказал девочке, которой хотел понравиться, но она всё поняла по моему победоносному взгляду и ещё по тому, как у меня от волнения дрожали коленки.

На другой день меня вызвала завуч, которую мы звали Катаклизма.

— Что это за новости? — воскликнула она, едва я переступил порог кабинета. — Кто научил тебя драться?

— Учитель! — с готовностью ответил я.

— Учитель? — От неожиданности завуч даже поднялась со стула. — Ты понимаешь, что говоришь?

— Понимаю, — сказал я и в ту же секунду понял, что не должен был этого говорить.

— То есть не Учитель… а я… сам. Я решил… — Я бормотал что-то несвязное, но было уже поздно.

— А врать тебя тоже научил Учитель? — Катаклизма атаковала меня. Своими жёсткими вопросами она загнала меня в угол.

— Да!.. То есть нет…

Я окончательно запутался. И чтобы спасти положение, шагнул вперёд и чуть ли не закричал:

— Я сам побил его, потому что он первый побил меня. И я побил его потому, что женщины не любят битых.

— Что-о-о? — Лицо у Катаклизмы вытянулось и пошло пятнами. — Какие женщины?!

Глаза у Катаклизмы стали выпуклыми, и она прошла мимо меня таким решительным солдатским шагом, что паркет заскрипел, как морозный снег.

Прости меня, Учитель! Я предал тебя, но не потому, что сердце у меня чёрное, просто ты не успел научить меня взвешивать каждое слово. А может быть, умышленно не сделал этого, чтобы сохранить во мне непосредственность — самое прекрасное, что есть в человеке.

Но Катаклизме не удалось остановить вечный двигатель — сердце моего Учителя. Поезд мчится вперёд. И когда бы я ни открыл вагонное окно и, жмурясь от встречного ветра, ни оглянулся назад, — я вижу пустую платформу и маленькую, одинокую фигурку человека, который вложил в меня частицу своего сердца. Он жив! Он задумчиво смотрит мне вслед, словно хочет убедиться, что я мчусь в верном направлении, и, может быть, он до сих пор видит во мне мальчика?.. Гремят колёса, ветер гудит в ушах. И я вижу, как по платформе бегут дети — наступая на пятки друг другу, они спешат к Учителю.

Мокрый жёлтый листок берёзы припечатал свою ладошку к стеклу.

Первое сентября.

Умный учитель

(карачаевская народная сказка)

Жил на свете добрый учитель. Детей у него не было, жена умерла. Остался учитель один-одинёшенек.

«Много ли мне одному надо, — думал он, — буду тратить свои деньги на добрые дела». Он взял к себе в дом учеников — кормил, одевал и учил их.

Однажды ночью, когда ученики спали, в дом забрались три вора и потребовали у хозяина отдать им все деньги, какие есть.

— Ну, что ж, берите всё. Только меня не трогайте! — И учитель показал, где хранились деньги.

Воры забрали всё до последней монетки и хотели уйти. Но учитель остановил их:

— Подождите, вы, наверное, голодны. Я накормлю вас.

— Да ты, старик, не задумал ли отравить нас! — воскликнули воры.

— Если вы мне не верите, приготовьте еду сами. Вот мясо, вот рис.

Воры были голодны и согласились.

— А пока готовится ужин, расскажи нам сказку, — предложили воры.

И учитель начал:

— Жил на свете дровосек. Каждый день отправлялся он в лес, приносил на спине вязанку дров, продавал её на базаре и кормил свою семью.

Однажды дровосек встретил молодого парня, который пас овец.

— Да множится твоё стадо, эй, джаш! (Джаш — парень, юноша)

— Спасибо, добрый человек!

— Это твои овцы?

— Мои, — отвечал парень. — У моего отца много всякого скота. Мы люди богатые!

— Да, скота у вас много, — согласился дровосек. — А скажи мне, парень, какое дело ты умеешь делать?

— Могу только скот пасти.

— Э-э, послушай моего совета, научись какому-нибудь ремеслу!

Через некоторое время дровосек опять встретил парня с отарой овец.

— Ну что, научился ты какому-нибудь ремеслу?

— Нет, — отвечал парень. — Зачем мне учиться, я человек богатый. Смотри, какое большое у меня стадо овец!

— Э-э, на скот не надейся, ремеслу научись, — посоветовал дровосек.

— Не тебе, старый, меня поучать! — рассердился парень.

— Ну, смотри! Когда-нибудь ты вспомнишь мои слова! — сказал дровосек.

Прошло несколько лет. Как-то раз дровосек проходил мимо маленького, ветхого домика на краю аула. Из домика доносился детский плач. На крыльцо вышел худой, плохо одетый человек. Дровосек узнал в нём того самого парня, который пас овец.

— Что с тобой, джаш, почему ты так плохо выглядишь? — спросил дровосек.

— Ох, и не спрашивай! Я всё время вспоминаю твои слова!

— Что же с тобой случилось?

— На моих овец напал мор. Я стал бедным. Ты мне советовал научиться какому-нибудь ремеслу, но я тебя не послушал, а теперь мои дети плачут от голода, — ответил пастух и сам заплакал.

— Не горюй, — сказал дровосек. — Не зря старые люди говорят: если умело разжигать, то и снег загорится. Возьми ремень, и пойдём со мной в лес за дровами.

Бедняк с радостью согласился; взял длинный ремень из сыромятной кожи, и они отправились в лес вместе. Дровосек нарубил дров за двоих, сделал по вязанке себе и пастуху, и они понесли их на базар. А на вырученные деньги купили кукурузных лепёшек. Дровосек разделил лепёшки на три части — две отдал пастуху, а одну взял себе.

— Давай и завтра пойдём в лес за дровами, — попросил его бедняк.

Дровосек согласился. На следующий день шёл дождь, но дровосек сдержал обещание. Он взял ремень, топор и пошёл к домику, где жил бедняк. Тот уже ждал его.

— Благодаря тебе мои дети вчера были сыты, — сказал он.

Дровосек и пастух пошли в лес. По дороге их застал сильный дождь, и они спрятались в пещере. Дровосек случайно стукнул топором по стене пещеры, и вдруг в ней что-то зазвенело. Он выбил из стены камень и отступил в изумлении: в стене сверкало золото.

— Эй, джаш, смотри-ка, я нашёл клад! — закричал дровосек.

Пастух подошёл, и они вместе стали топорами долбить стену и выгребать золото.

Дровосек разделил всё золото на три части.

— Две части ты возьми себе, — сказал он пастуху, — у тебя ведь много детей, а мне хватит и одной.

Бедняк очень обрадовался, поблагодарил дровосека и сложил золото в мешок. Дровосек взял свою долю золота, и они отправились домой. В дороге устали и сели отдохнуть. И тут в пастухе вспыхнула жадность. Ему захотелось ещё большего богатства.

«Если я убью дровосека и заберу себе всё золото, то буду богат, как прежде!» — подумал он. Схватил топор и вскочил.

Дровосек понял его намерение и сказал:

— Подожди, не убивай меня, я хочу сделать завещание. У меня нет детей, но жена моя ждёт ребёнка. Если у меня родится сын, назови его Болушлук. (Болушлук — по-карачаевски «помощь»)

Пастух убил дровосека, золото всё забрал себе и стал богатым баем.

Жена дровосека родила мальчика. А бай решил исполнить завещание дровосека. Он отправился к его жене и передал ей просьбу мужа — назвать мальчика Болушлук. Но богач не дал ей ни копейки из своего богатства. А бедной женщине после смерти мужа не на что было жить, и она нанялась пасти гусей.

Однажды через аул проезжал хан со своим войском. Жена дровосека испугалась, что всадники могут затоптать мальчика, который бегал по улице, и позвала:

— Болушлук! Болушлук!

Учитель крикнул это очень громко.

Ученики проснулись, услышали крик о помощи и бросились к своему учителю.

— Свяжите их! — приказал учитель. — Вот так, — сказал он, обращаясь к ворам, — видит око далёко, а ум ещё дальше!

Тут воры поняли, что учитель перехитрил их. Всё же они попросили:

— Доскажи нам сказку, чем кончилось дело?

— Ну что ж, слушайте, — согласился учитель. — Когда жена дровосека крикнула: «Болушлук!», хан подошёл к ней и спросил:

— Ты просишь помощи? В чём нужна тебе помощь?

— Болушлук — имя моего сына, — сказала бедная женщина. — Я боялась, как бы он не попал под лошадь, и позвала его.

— А где отец мальчика? — спросил хан.

— Он пошёл в лес за дровами и не вернулся.

— Кто же дал мальчику это имя?

— Знакомый мужа, очень богатый человек.

Хан велел позвать бая.

Слуги побежали и вскоре привели человека, который убил дровосека.

— Ты назвал мальчика Болушлук? — спросил его хан.

— Я, — ответил бай.

— Почему ты так назвал его? Говори правду! — приказал хан.

— Таково было завещание его отца, — сказал бай, дрожа от страха.

Хан заставил его рассказать обо всём, а когда узнал правду, приказал казнить бая, а всё богатство его отдал жене дровосека и её сыну.

— Вот так-то, — сказал ворам учитель, — не жадничайте, не завидуйте. И помните: кто сядет на чужую лошадь, может вскоре оказаться пешим, ибо ничего не бывает тайного, что не стало бы явным.

Источники:

http://hobbitaniya.ru/karach/karach5.php

https://skazkibasni.com/uchitel