«Дамы и господа! Мальчики! Да воссияет светоч знаний!» — торжественно говорит учащимся и их родителям ректор одного частного американского колледжа в день начала нового учебного года.

Звучит немного пафосно, но всё же вдохновенно и окрыляюще. Конечно, светоч знаний сам по себе прекрасен. Вопрос в том, какие именно знания упомянутый светоч должен символизировать и освещать? Какие личности могут сформироваться под воздействием знаний определённого характера, получаемых в определённой атмосфере?..

Речь идёт об известном кинофильме «Общество мёртвых поэтов» (США, 1989 г.). В картине подробно показана обстановка, царящая в элитном учебном заведении для мальчиков, и столь же подробно рассматривается учебная программа, составленная для будущей интеллектуальной элиты американского народа.

«Сто лет назад, в 1859 году, сорок два мальчика сидели в этом зале. Им задали вопрос, которым и теперь встречают учеников в начале учебного года. Итак, джентльмены! Каковы четыре столпа Уэлтона?» — вопрошает ректор. Из зала следует дружный хоровой ответ: «Традиция! Честь! Дисциплина! Совершенство!»

«В первый год школа Уэлтон выпустила пять учеников. В прошлом году — пятьдесят. И почти все они поступили в университеты Лиги Плюща. Это достижение — результат следования нашим принципам воспитания и обучения. Именно поэтому родители посылают к нам своих сыновей! Именно поэтому мы считаемся лучшей в Соединённых Штатах школой, готовящей к поступлению в колледж!» — степенно продолжает ректор на торжественном собрании. Затем он представляет ученикам и их родителям нового преподавателя словесности — Джона Китинга. В прошлом Китинг — выпускник Уэлтона, после многих лет преподавания в Лондоне решивший вернуться к альма матер. На первый поверхностный взгляд этот человек не производит выразительного впечатления — низкорослый, приземистый, лишённый солидной осанки и исполненного важности взгляда.

... Младшеклассники плачут, расставаясь с родителями до зимних каникул. «Учиться здесь — пытка, если ты не смирный гений», — спокойно и довольно неожиданно для зрителей инструктируют старшеклассники новенького ученика перед началом занятий. — «Четыре столпа Уэлтона — фарс, омерзение, тупость, отстой!..»

Что ж, «да воссияет светоч знаний», угодных богатым влиятельным родителям, для которых истинное призвание сыновей, порывы их души ровным счётом ничего не означают... «Окончишь медицинский факультет, станешь врачом, тогда можешь делать всё, что хочешь», — жёстко инструктирует отец Нила Пэрри, не стесняясь присутствия его товарищей. И мальчишки вынужденно помалкивают, поскольку судьба каждого из них целиком зависит от воли отцов.

По крайней мере — сейчас.

И вот — первый урок литературы в старшем классе. Парни шуршат страницами учебников, ожидая привычной скуки и занудства (заметим в скобках: скуки и занудства, положенных по программе). Новый преподаватель, мистер Китинг, заходит в класс, весело посвистывая. Уже одно это необычно для Уэлтона, ведь один из его утверждённых «столпов», как известно, дисциплина. А странноватый учитель выводит ребят в коридор, к стендам с историческими фотографиями. Возле портретов бывших учеников Уэлтона он возглашает пламенную лекцию о неотвратимости смерти, объясняя, что жизнь — быстротечна, поэтому нужно следовать принципу «Carpe diem» (в переводе с латыни «лови день», то есть пользуйся сегодняшним моментом, лови мгновение — поэтический призыв римского поэта Горация). Мистер Китинг цитирует Уолта Уитмена и предлагает называть его Капитаном — как в стихотворении, написанном Уитменом в 1865 году на смерть президента Авраама Линкольна.

О Капитан! мой Капитан! сквозь бурю мы прошли,
Изведан каждый ураган, и клад мы обрели,
И гавань ждёт, бурлит народ, колокола трезвонят,
И все глядят на твой фрегат, отчаянный и грозный!
Но сердце! сердце! сердце!
Кровавою струёй
Забрызгана та палуба,
Где пал ты неживой.

О Капитан! мой Капитан! ликуют берега,
Вставай! все флаги для тебя, — тебе трубят рога,
Тебе цветы, тебе венки — к тебе народ толпится,
К тебе, к тебе обращены восторженные лица.
Отец! ты на руку мою
Склонися головой!
Нет, это сон, что ты лежишь
Холодный, неживой!

Мой Капитан ни слова, уста его застыли,
Моей руки не чувствует, безмолвен и бессилен,
До гавани довёл он свой боевой фрегат,
Провёз он через бурю свой драгоценный клад.
Звените, смейтесь, берега,
Но горестной стопой
Я прохожу по палубе,
Где пал он неживой.

Это стихотворение, по сути, является увертюрой к действию, которое разворачивается перед зрителями. На капитанском мостике фрегата под названием «Уэлтон» появился новый человек; он уверенно знакомится с молодой командой и объясняет законы, которых нужно будет придерживаться в долгом плавании, однако на сердце уже неспокойно от тяжкого предчувствия...

Но, может быть, подобные малодушные переживания напрасны? Ведь глаза старшеклассников сейчас полны радостного удивления и искреннего интереса к занятиям!..

Методы преподавания мистера Китинга коренным образом отличаются от традиционных, применяемых в этой школе на протяжении многих десятков лет. Например, ученики поколениями открывали хрестоматии по литературе на двадцать первой странице и прилежно читали эссе «Понимание поэзии» в изложении профессора Причарда: «Чтобы в полной мере оценить стихотворение, необходимо вникнуть в его размер, рифму и образную систему. Затем задайте себе два вопроса. Первый: насколько художественно передано содержание стихотворения? И второй: насколько глубоко это содержание? Первый вопрос поможет оценить красоту стихотворения, второй — его важность. Ответив на эти вопросы, вы легко определите качество стихотворения. Если показатель красоты расположить на горизонтальной оси графика, а важность — на вертикальной, то площадь, ограниченная этими координатами, даст представление о качестве стихотворения. Сонет Байрона может иметь очень высокий показатель по вертикальной оси, но довольно средний по горизонтальной. Сонет Шекспира, напротив, будет иметь высокие показатели по обеим осям, и полученная на графике площадь выявит его подлинную уникальность. Знакомясь со стихами, используйте этот метод оценки и совершенствуйте свой способ анализа. Вы научитесь понимать поэзию и получите незабываемое удовольствие».

Мистер Китинг с серьёзным и важным видом чертил на доске график, пока Нил Пэрри со столь же серьёзным и важным видом зачитывал вслух измышления мистера Причарда. Весь класс старательно перечерчивал график с доски в тетради, не допуская и мысли о каком-либо подвохе.

Не допуская и мысли... Собственной, живой, острой, аналитической мысли...

«Полный кретин!» — внезапно раздаётся с кафедры насмешливый голос мистера Китинга. — «Он оценивает поэзию по меркам телевизионных шоу. Ах, мне нравится Байрон, он получает сто очков, но под него же нельзя танцевать!.. Я прошу вас, джентльмены, вырвать эту страницу. Ну же! Целиком! Всю страницу! Вы слышите меня? Вырывайте!»

И все присутствующие молодые люди, наконец-то, ощущают мертвящую скуку хрестоматийных страниц, утверждённых ректоратом Уэлтона. «Да разве можно загонять своё живое, трепетное, эмоциональное восприятие поэзии в рамки примитивного графика?! Неужели вы с этим согласны?!» — словно спрашивает их мистер Китинг. И в ответ — громкий треск вырываемых страниц хрестоматии. С одной парты, с другой, с третьей, с десятой... Это дал первую трещину железобетонный стереотип мышления, сознательно насаждаемый в Уэлтоне почти полтора века.

«Вырывайте не только двадцать первую страницу, джентльмены! Вырывайте всё введение! Мы забудем о нём! На помойку его! Пропади ты пропадом, профессор Джей Эванс Причард! Я хочу слышать, как трещат и рвутся твои бредовые идеи!» — руководит своим первым переворотом мистер Китинг.

Для многих мальчишек это пока всего только игра, они принимаются за неё с полудетским азартом и горячим весельем. Они ещё не догадываются, что в действительности стоит на кону, хотя их преподаватель прямо говорит им об этом: «Это битва, джентльмены! Её жертвами могут стать ваши сердца и ваши души! Армии „академиков“ наступают! Они покушаются на поэзию! Но мы этого не допустим, дорогие ученики! Мы будем учиться мыслить самостоятельно, вникать в слова, в художественный язык! Пусть говорят всё, что угодно, но слова и выраженные ими идеи могут изменить мир! Возможно, литература не имеет ничего общего с бизнесом и медициной. Возможно, многие взрослые люди и вправду полагают, что нужно полностью отдаваться профессиональной карьере, если считаешь себя серьёзным человеком. Но хочу открыть вам маленькую тайну: люди пишут и читают стихи не ради забавы!.. Мы читаем и пишем стихи, потому что принадлежим к роду человеческому, а род человеческий одержим благородными страстями! Заниматься медициной, инженерией, биржевыми операциями по-своему благородно, это необходимо для поддержания жизни, но Поэзия, Красота, Романтика, Любовь... Только ради этого и стоит жить на земле... Только этим и дышат люди, об этом они мечтают, к этому стремятся всей душой... Великая пьеса продолжается, и вы, быть может, впишете в неё свою строку! Какую же впишете вы строку?..»

Другие преподаватели Уэлтона предупреждают мистера Китинга о том, что он сильно рискует, поощряя увлечение мальчиков искусством. Когда, мол, они поймут, что они — не Байроны и не Шекспиры, когда воочию узрят прозу жизни, они возненавидят своего педагога. «Я лишь хочу, чтобы они научились мыслить», — отвечает мистер Китинг. — «Мыслить — в шестнадцать-семнадцать лет?! Не смешите, коллега! И поверьте, это не цинизм, а обыкновенный житейский реализм. Покажите мне сердце, не обременённое глупой мечтой, и я покажу вам счастливца». — «Но лишь в своих мечтах свободны люди. Всегда так было и всегда так будет!» — цитирует мистер Китинг строчку из собственного стихотворения.

... Да, конечно, он пишет стихи. В юности он был душой «Общества мёртвых поэтов» — глубоко законспирированной тайной организации Уэлтона, в которую входили любители поэзии. И не просто любители, а те, кто был Поэтом по призванию, по образу мыслей, по своей жизненной миссии. Другими словами, отличался от строгого шаблона, которому обязан был соответствовать всякий выпускник почтенного колледжа. Врач, банкир, дипломат, золотопромышленник — это солидно, это внушает доверие. А кто такой поэт?.. Можно ли вообще иметь с ним дело в кругах приличных людей?.. Администрация Уэлтона считала эти вопросы риторическими. И само собой разумеется, что организация под названием «Общество мёртвых поэтов» не имела высшего одобрения. То есть — права на существование.

Наслушавшись от мистера Китинга рассказов о том, как в его время участники общества собирались по ночам в Индейской пещере, читали стихи Шекспира, Уитмена, Шелли и даже свои собственные, семеро старшеклассников решили возродить «Общество мёртвых поэтов». Сама мысль о подобном бунте против заскорузлой школьной системы действовала на них магически. Эти банальные школяры оказались настоящими романтиками, поэзия готова была «капать с их языков, как нектар».

«Carpe diem» — «Лови мгновение». Жить по велению сердца сейчас — или уже никогда.

Юные бунтари основали «Общество мёртвых поэтов» нового поколения. Традиционными остались встречи в Индейской пещере и групповое чтение классической поэзии, но многократно усилился дух противоречия и стремление раскрепостить сознание. Душой возрождённого общества явился Нил Пэрри — эмоциональный юноша, мечтающий стать вовсе не врачом, как требовал отец, а театральным актёром...

«Я ушёл в леса, чтобы жить размышляя, постичь тайны жизни, высосать весь её костный мозг, отвергнуть всё, что в жизни лишь казалось, чтоб, умирая, не скорбеть о том, что я не жил», — провозглашает Нил традиционные слова вступления на первом заседании «Общества мёртвых поэтов». На лице его мелькает изумление и тень какого-то внезапного, необъяснимого внутреннего ощущения...

За мной, мои друзья!

На поиск новых стран судьба влечёт,

Под парусом пуститься вслед закату.

И не беда, что сила наша — не та,

Что в трепет приводила землю, море и даже небеса:

Мы нынче те, что есть.

Пусть жар наших сердец, воистину отважных,

Рок и время остудили постепенно...

Сильны мы волею стремиться, искать и находить.

И — не сдаваться!

(Лорд Альфред Теннисон)

«У каждого в этой жизни своя дорога и своя походка», — продолжал наставлять на занятиях мистер Китинг. — «Забудем об оценках. Давайте просто походим! Вот так, по площадке, один за другим! Что вы замечаете при этом, джентльмены? Каждый ходит по-своему, в своей манере. Один идёт не спеша, твёрдо зная, что не упустит своего. Другой поспешает, спотыкается и нервно думает, как же надо правильно ступать по земле, что могут подумать про него окружающие. Это очень ярко и доступно иллюстрирует идею конформизма: очень нелегко отстаивать собственные идеи перед другими. Безусловно, все мы нуждаемся в признании, но вы, джентльмены, должны верить в уникальность ваших личных убеждений, пусть даже кому-то они покажутся вздорными, и пусть стадо баранов злобно блеет. Если перед вами — две дороги, смело выбирайте нехоженую!.. Возможно, это решит вашу судьбу. Не теряйте времени, прямо сейчас ищите свою собственную походку, свою манеру ходьбы, свой ритм шага. Походка может быть гордой или сутулой и глупой — не важно! Просто будьте самими собой, даже если понадобится плыть против течения!..»

«Зачем я сейчас залез на стол, джентльмены? Ну, высказывайте ваши предположения!.. Да затем, чтобы напомнить себе, что мы должны стремиться смотреть на вещи с разных точек зрения! Отсюда, с высоты стола, мир кажется совсем другим! Попробуйте сами, дорогие ученики!» — ораторствует мистер Китинг с преподавательской кафедры. И старшеклассники, один за другим, озираясь и робея, взбираются на недосягаемый прежде учительский стол. — «Решив, что в чём-то разбираетесь, попробуйте вначале посмотреть на это с другой точки зрения! И вот ещё что: когда читаете, пусть вас не волнует, о чём думает сам автор, потому что главное — что думаете вы! Спешите обрести свой собственный голос, молодые люди! Чем дольше это откладывать, тем менее вероятно, что вы вообще его обретёте! Большинство людей прозябает в тихом отчаянии, так не поддавайтесь же этому! ЖИВИТЕ! И не идите покорно, подобно овцам, к бессмысленному концу! Ищите свой взгляд! Так держать!..»

Мистер Китинг даёт ученикам творческое задание: написать собственное стихотворение, в котором бы живо прозвучал голос автора, причём обязательно прочитать стихотворение перед всем классом. Темой может послужить всё, что угодно — писать можно о кошке, о блохе, о дожде, лишь бы не следовать шаблону. И тут, неожиданно для всех, потрясающий успех обрушивается на застенчивого и робкого заику Тодда Андерсона, считающего себя ограниченным, бесталанным и никчёмным. Мистер Китинг вытаскивает его на кафедру, ставит лицом к классу, задаёт быстрые вопросы, требует быстрых ответов, тормошит и дёргает, не давая опомниться — и вот результат:

Правда — как короткое одеяло,

под которым всегда мёрзнут ноги:

Как ни натягивай, всё равно не хватает.

С той минуты, как мы рождаемся на свет,

До того мгновения, когда мы умираем,

Правда закрывает только наше лицо,

Искажённое криком, стоном, рыданием...

Это выпалил 16-летний мальчик, которому, по мнению большинства педагогов Уэлтона, ещё не положено уметь мыслить.

«Не забывай себя такого», — шепчет вдохновлённому Тодду мистер Китинг.

Бунтарский дух творчества охватывает весь старший курс. Продолжаются заседания «Общества мёртвых поэтов», процветает девиз «Carpe diem», удивительным образом меняющий жизни ребят. Дан суровый бой привычной скуке учебного процесса, всё чаще слышны свободные мысли, выраженные словами, далёкими от строгих шаблонов...

Однако праздник жизни не мог продолжаться долго в таком учебном заведении, как Уэлтон. Слишком крепко вколочены здесь четыре столпа: «Традиция», «Честь», «Дисциплина», «Совершенство». Весёлое вольнодумство, в конце концов, доставляет неприятности Нилу Пэрри, главе «Общества мёртвых поэтов». Вместо предназначенных строгим отцом занятий медициной он выбирает занятия театральным искусством — ведь это то, что он действительно любит и в чём преуспевает. Нилу достаётся роль Пэка в известной пьесе Шекспира «Сон в летнюю ночь» в постановке школьного театра. Чтобы выйти на сцену, юноше пришлось подделать письменное разрешение отца и тщательно скрывать от родителей ход репетиций. Отец Нила узнал обо всём этом только накануне премьеры. Последовало жёсткое приказание покинуть театр, причём покинуть навсегда. Навсегда забыть волшебный запах кулис, гром аплодисментов, дружное обсуждение пьесы среди актёров, свой собственный взгляд на творчество великого Шекспира, репетиции, продолжавшиеся до глубокой ночи... Нил в отчаянии, он идёт за советом к единственному взрослому, к которому чувствует доверие: к мистеру Китингу. И тот предлагает Нилу, всё-таки, попробовать убедить отца, что актёрское дело для него действительно важно. Только поговорить с отцом надо серьёзно, начистоту, с полной искренностью. Нил так и не решился на диалог с отцом: они стали слишком чужими и чуждыми друг другу людьми... Но на следующий день Нил деревянным голосом говорит мистеру Китингу, будто отец разрешил ему играть в пьесе. Мистер Китинг, конечно, чувствует подвох, но не хочет верить своим ощущениям. Тем более что выступление проходит очень успешно, юный Пэк в исполнении Нила Пэрри вызывает восторг всего зала. Отец Нила, конечно же, узнал обо всём. Открытое неповиновение сына недопустимо: ему предстоит отправиться в военную школу города Браден, чтобы пройти надлежащую подготовку для поступления в Гарвард. Это слишком тяжкое, невыносимое пробуждение после «Сна в летнюю ночь»... Душа Нила не выдерживает такого надрыва, она не хочет жить в мире насилия, предлагаемом отцом. Нил, не в состоянии более справляться со своими чувствами, принимает терновый венец: он оставляет на видном месте характерный головной убор Пэка, усыпанный красными ягодами, похожими на капли крови, и пускает себе пулю в лоб...

«Я ушёл в леса, чтобы жить размышляя, постичь тайны жизни, высосать весь её костный мозг, отвергнуть всё, что в жизни лишь казалось, чтоб, умирая, не скорбеть о том, что я не жил...»

Начинается расследование произошедшей трагедии. Директор получает всю информацию о деятельности «Общества мёртвых поэтов» от Ричарда Камерона — одного из посвящённых старшеклассников. Когда Чарли Далтон, любимец мистера Китинга и его искренний последователь, узнаёт о предательстве бывшего друга, он с яростью набрасывается на него, что приводит к его исключению из Уэлтона. Отец Нила Пэрри не признаёт личной ответственности за трагическую смерть сына. Гораздо проще обвинить в произошедшем учителя словесности — Джона Китинга. Ещё бы! Ведь он давно кажется странным человеком, от которого не знаешь чего и ждать... Учеников заставляют подписать показания, будто это мистер Китинг внушил им идею воссоздания «Общества мёртвых поэтов», это мистер Китинг заставил Нила Пэрри не слушаться отца и взять роль в пьесе Шекспира. Это именно он посмел учить молодых людей думать по-своему, искать свой взгляд на вещи и не доверять навязанным стереотипам мышления... Джона Китинга принуждают навсегда покинуть Уэлтонскую академию.

Когда он заходит в класс за личными вещами — заходит в последний раз, — робкий Тодд Андерсон вдруг встаёт на парту и, волнуясь, кричит: «О, капитан, мой капитан!..» Один за другим становятся выше ростом одноклассники Тодда, верные ученики Джона Китинга, и глядят сверху вниз на присутствующего директора Уэлтона...

О Капитан! мой Капитан! ликуют берега,
Вставай! все флаги для тебя, — тебе трубят рога,
Тебе цветы, тебе венки — к тебе народ толпится,
К тебе, к тебе обращены восторженные лица...

Маргарита Серебрянская,

председатель Общественного Союза «Совесть»

Источники:

http://artsportal.ru/poetry/16732

https://ru.wikipedia.org/wiki/Общество_мёртвых_поэтов