«Книги для человечества – то же, что память для человека. В них – наша история, в них – открытые истины, в них – накопленные знания и вековой опыт; они живописуют диковинные земли и прекрасные создания природы; они выручают из беды, утешают в печали и утишают боль, превращая часы тоски в мгновения восторга, наполняя разум добрыми и глубокими мыслями и возвышая душу.

Есть старая восточная притча о двух людях: один был король, но ему каждую ночь снилось, что он нищий; другой был нищий, но ему каждую ночь снилось, что он король и живёт во дворце. Не думаю, что король был счастливее. Воображение иногда живее самой жизни. Читая книги, мы можем (если захотим) не только превращаться в королей и жить во дворцах, но – что ещё важнее – можем переноситься на вершины гор и на берега морей, путешествовать в самых прекрасных долинах земли – и всё это без усталости, неудобств и больших расходов. Флетчер писал:

О, только б не лишиться тех владений,

Где царствую средь книг моих любимых!

Здесь я могу прислушаться к совету

Бессмертных саг и древних мудрецов,

А в час, когда мне и они наскучат,

Позвать к себе на помощь королей

И принцев. И проверить, кто сильнее,

Как строгий, беспощадный их судья.

И если вижу, что победы были

Неправдою одержаны, так тотчас

Свергаю я великих с пьедесталов.

Ужели кто-то где-то предпочтёт

Нетленному величью суету

Тщеславную, пустую?

Воля ваша!

А я останусь среди старых книг!

Общество книг обычно сравнивают с обществом друзей. Но из дружеского круга неумолимая смерть то и дело вырывает самых лучших и самых талантливых. С книгами всё наоборот: река забвения уносит легковесные и недостойные, но не прикасается к лучшим из них…

Как уже говорилось, многие люди, обладавшие всеми благами, которые только может дать жизнь, предпочитали чистейшую усладу – уединение с книгами. Эскем в «Учителе» трогательно рассказывает о том, как он посетил леди Джейн Грей. Он застал её в нише у окна за чтением изумительного рассказа Платона о смерти Сократа. Её родители охотились в парке, откуда через открытое окно доносился оглушительный лай собак. Автор высказал леди Джейн своё удивление: как удерживается она от соблазна присоединиться к охотникам. «Что вы, — отвечала девушка, — все их развлечения там в лесу – лишь бледная тень того блаженства, которое испытываю я, читая Платона…»

В любопытном послании одной девочке Маколей писал: «Спасибо за доброе письмо. Мне всегда приятно доставить радость моей маленькой девочке; а всего приятнее было мне узнать, что она любит книги; и когда она доживёт до моих лет, непременно убедится в том, что книги вкуснее печенья и пирожков, занятнее всех игрушек и игр, интереснее всех зрелищ на свете. Если бы мне предложили стать королём – хозяином дворцов, садов и слуг, кормили бы вкусными-вкусными обедами, поили вином, укладывали спать в мягкую-мягкую постель, наряжали бы в роскошные одежды – с единственным условием, чтобы я не читал книг, — я бы ни за что не согласился. Лучше я буду бедняком и стану жить на чердаке, но со множеством книг, чем королём – но без библиотеки».

Книги и вправду превращают убогую хижину в дворец мыслей. «С Парнаса видно дальше, чем с престола», — заметил Жан-Поль Рихтер. В каком-то смысле книги дают нам более живые ощущения, чем реальность, — так отражение иной раз бывает прекраснее самой природы. «Все зеркала волшебные, — уверял Джордж Макдональд, — самая обычная комната, отражённая в зеркале, выглядит поэтическим уголком».

Если какая-то книга вам не интересна, не спешите винить автора. Умение читать – это подлинное искусство. В пассивном чтении мало толку. Нужно стараться освоить читаемое. Каждый думает, что умеет читать и писать, хотя на самом деле лишь некоторые из нас правильно пишут и владеют навыком чтения. Ведь мало просто узнать на бумаге знакомые слова и молча, механически прочитать их. Нужно попытаться воспроизвести прочитанное в своём сознании, представить себе людей, о которых идёт речь, проведя их «галереей воображения». «Книги, — уверяет Эскем, — за год научат нас большему, чем  собственный опыт за двадцать лет, вдобавок чтение учит, не причиняя боли, в то время как жизненный опыт делает человека скорее несчастным, чем мудрым. Мы рискуем получить душевные раны прежде, чем поумнеем. Не позавидуешь капитану, который стал зорким после нескольких кораблекрушений, или бедняге-купцу, что поумнел и разбогател после нескольких банкротств. Слишком дорога мудрость, приобретаемая опытом!

Каждый знает, какая радость и досада охватывает, когда отыщешь кратчайший путь к цели, после того как долго бродил окольными тропами. Конечно, тот, кто набрался опыта, может быть и мудр, но всё же подобен скороходу, который мчится ночью изо всех сил, но не по дороге и неведомо куда. Право же, немногие стали счастливы и мудры без книжного учения, беря уроки только у самой жизни. Присмотритесь повнимательнее к тем своим знакомым – старым и молодым, — которые приобрели  хоть немного мудрости и счастья без книг, на одном лишь жизненном опыте: вы убедитесь в том, сколько несчастий выпало на их долю, сколько опасностей повстречалось на их пути, и при этом девятнадцать из каждых двадцати сложили голову. И тогда вы задумаетесь над тем, стоит ли вашему сыну отправляться за мудростью и счастьем этим путём».

Выбор книг, как и выбор друзей, — задача серьёзная. Мы так же ответственны за то, что мы читаем, как за то, что мы делаем. В хорошей книге, говоря высоким слогом Мильтона, «как в фиале, хранится чистый и крепкий раствор того живого интеллекта, который вскормил её». Рескин в главе «О воспитании девушек» выражает надежду, что представительницы слабого пола «не станут подхватывать в передник первые попавшиеся книги из фургона летучей библиотеки, ещё влажные от последних брызг фонтана глупости».

Чтобы получить от книг наибольшее удовольствие (я уже не говорю о наибольшей пользе), мы должны читать для образования, а не для развлечения. Лёгкие и забавные книжки словно сахар, они приятны и полезны, особенно для детворы, но нельзя же питаться одним сахаром.

Более того, есть книги, которые и книгами-то назвать не хочется, читать их – потеря времени; среди них бывают и такие, что вызывают лишь омерзение; будь они людьми, я бы не постеснялся вытолкать их за дверь. Бывают, конечно, случаи, когда полезно получить предостережение против искушений и опасностей жизни, но всё же книги, трактующие о зле, и сами есть зло.

Но есть и другие книги – к счастью, их огромное большинство – каждый, кто прочитал их, становится лучше душою. Ошибкою было бы считать нужными только те книги, что помогают нам в наших делах и занятиях. Они полезны – спору нет, но это не та высшая польза, которую могут принести книги. Подлинно прекрасные книги переносят нас в мир бескорыстной мысли, где ничтожно малыми кажутся интересы каждого из нас, где почти забываются горести и заботы повседневности. Отвлечь человека, общающегося с такой книгой, настоящее преступление. Против этого с пафосом протестует Хэмертон: «Представьте себе человека, всем существом своим поглощённого общением с любимым автором, возможно, принадлежащим другому веку, другой культуре, совершенно отличной от нашей. Вот, например, он читает у Платона «Защиту Сократа», и живая картина во всех своих красках возникает в его воображении: суд пятисот, строгие линии греческой архитектуры, тревожно гудящая толпа афинян, коварный Мелет, злобные завистники, опечаленные верные друзья философа, а посреди всего этого – старый человек в жалкой одежде бедняка, которая укрывает его зимой и летом. Лицо его может даже показаться простоватым, но во взоре такое мужество, такое чувство собственного достоинства, что и великому актёру никогда такого не сыграть. Вы слышите голос безжалостного судьи: «Муж приговаривается к смерти. Да будет так!» Теперь читатель подошёл к тому поразительному месту, где Сократ обрекает себя заточению в Пританеуме, и если бы читающего не прервали в тот миг, он испытал бы одну из тех светлых минут высокого наслаждения, которые вознаграждают нас за умственные усилия».

Нет человека, который, проведя час с доброй и интересной книгой, не стал бы лучше и счастливее. И не только на время самого чтения: с нами остаются воспоминания о блестящих счастливых мыслях, которые мы можем оживить, если пожелаем…»

Джон Леббок