Вплоть до наступления ядерного века войны считались неизбежными, и поэтому родители растили своих сыновей для сражения, развивая в них качества, являющиеся достоинствами на войне. Если смотреть на вещи в военной перспективе, представляется идеальной убеждённость большинства американцев в том, что мужчины должны быть «очень агрессивными», «совершенно неэмоциональными», «чрезвычайно властными», «неуступчивыми», «грубыми», «безразличными к чувствам других». Эти качества нужны для того, чтобы выжить на войне.

В Америке с готовностью восприняли идею, согласно которой военная служба отождествляется с мужеством. Мы привезли с собой в Новый Свет военную традицию, сравнительно мало изменившуюся со времён Цезаря. К моменту создания Соединённых Штатов участие в битве по-прежнему считалось самым главным и самым универсальным обрядом посвящения в мужчины. Американцы, по выражению Джона Адамса, «слезли с колен матери-Британии», чтобы наконец стать мужчинами и попытать в мире счастья в качестве зрелой и независимой нации. Мы достигли зрелости через насилие, через ритуал, именуемый войной. Американец, обязанный всем самому себе, называл себя не «сыном Англии», а «сыном пушки»...

Одиннадцать человек из числа президентов или кандидатов в президенты перед Гражданской войной были военными. Героизм, проявленный на поле брани, служил, по словам одного военного историка, «важным доводом в пользу занятия высшей должности страны».

Если у нас был выбор, мы предпочитали видеть в Белом Доме человека, обладавшего достоинствами героя. И опознавали мы его по военному мундиру. Тот, кто был героем на войне, считали мы, будет героем и в мирное время...

После 1945 года, однако, войны лишились героического ореола. Корея и Вьетнам не были «настоящими войнами»; не было в них ни победы, ни героев. Любой конфликт происходил ныне под сенью компьютеризованной системы стратегического ядерного оружия, в сравнении с которым кажутся ничего не значащими действия любого конкретного лётчика или пехотинца. Вследствие этого фигура Солдата представляется едва ли не устаревшей. В ядерной войне агрессивность больше не сочтёшь достоинством. Она теперь означает не спасение, а гибель...

Когда ветераны Вьетнама предаются воспоминаниям, они часто смеются над собой. Им стало ясно, что они подражали древнему архетипу «настоящего мужчины», который ныне устарел...

Наше сознание отстаёт от хода истории, наше самопознание — от роста вооружений.

В конечном счёте именно это делает столь опасным ядерный век. В нём изменился самый смысл героизма. Если мы уничтожим себя, это произойдёт не потому, что мы были трусами. Это произойдёт потому, что мы всё ещё стремились быть вчерашними героями...

Каким образом ковбой, скачущий по широким, вольным просторам, превратился в крота, ползающего по подземным стальным туннелям?

Каким образом человек действия превратился в человека ожидания, уповающего на то, что ничего не произойдёт? Что случилось с Солдатом? Мы воображаем себе, что он всё ещё жив. На самом же деле он погиб в огне Хиросимы. Хиросима изменила всё: войну и мир, жизнь и смерть. Изменила она и былое различие полов. После Хиросимы мужчина и женщина в равной мере стали обитателями безграничного поля битвы. Перед лицом угрозы быстрого перерастания любой большой войны с применением обычного оружия в войну ядерную устарели прежние правила ведения войн, отводившие роль сражающихся мужчинам. С превращением неба над головой и земель на другом конце света в арену сражений Солдат утратил свою индивидуальность, слился со всеми. Он стал таким же, как все. Ведь сегодня каждый человек — старый и молодой, слабый и сильный, мужчина и женщина — живёт в зоне боевых действий, где некогда полагалось быть лишь сильным мужчинам, одетым в военную форму. Мужчина-солдат в пусковой шахте МБР находится в большей безопасности, чем женщина с коляской в парке.

В Хиросиме война перестала быть делом мужчин.

Во второй мировой войне боевые действия между вооружёнными военнослужащими противных сторон, которые могли видеть друг друга и войти в соприкосновение, уже не были главной причиной человеческих потерь. Большинство солдат умирало от ран, причинённых минами и бомбами. Жертва редко видела виновника своей гибели. Тем не менее доядерная война всё ещё считалась войной, в которой сражались преимущественно мужчины...

Однако в третьей мировой войне, как и в Хиросиме, различие между полами сотрётся. Женщины не будут приветствовать вернувшихся с войны мужчин; война пройдёт всюду, где дует ветер. Победы не будет. Победитель не будет насиловать и грабить, как это всегда делали побеждающие армии в прошлом. Насилие будет ныне всеобщим, биологическим.

Все мы, мужчины, женщины и дети, станем жертвами насилия, которое учинит над нами оружие.

Это звучит грубо и жестоко. Больно писать такое и больно читать, но это правда. Ни одно из стандартного набора понятий — рыцарская доблесть, отвага, поле битвы, гражданское население, победители, побеждённые — не сохранило своего первоначального значения. Солдат — героический воин — исчез. Он превратился в безликого исполнителя, «обслугу» массового уничтожения. Вместе с ним исчезла и прежняя героиня. Женщины больше не будут пассивно ждать дома, когда вернутся с войны их храбрые мужчины. Война пришла к ним в дом, чтобы остаться.

Ядерный век вступил в зрелый возраст... Специалисты, создавшие атомную бомбу, не признают за собой никакой вины. Правительство не считает себя повинным в каких-либо грехах. Никто из пострадавших не может доказать, после какого взрыва, вследствие какого облучения у него начал развиваться рак. Убийца-невидимка. Он невменяем. Это обезумевший Солдат. Его поле битвы не имеет границ. Его битва не имеет конца. И жертвами его являются люди обоих полов и всех возрастов, даже младенцы в материнской утробе.

Подобное смертоубийство нельзя назвать войной. Имя ему — бойня... В первую неделю июня 1980 года несколько раз объявлялась ядерная тревога. Тревогу объявлял не председатель объединённого комитета начальников штабов и не президент Соединённых Штатов. Всякий раз тревогу объявляла дефективная компьютерная микросхема размером с монетку в 25 центов и стоимостью в сотню долларов.

Люди, поставленные перед лицом такой действительности, реагируют инстинктивно. Мы боимся. Поскольку нас могут убить без предупреждения и без причины, мы вынуждены жить в страхе. Но хронический страх изматывает человека. В большинстве своём мы притупляем в себе ощущение страха. Мы стараемся сделать вид, будто угрозы не существует. Некоторые превращают свой страх в гнев и пытаются сражаться с военной машиной. Но никто не остаётся безучастным.

Вот почему извечное мужское стремление — быть всегда сильнее и агрессивнее своего противника — зашло в тупик истории. Солдат перестал защищать своих любимых от угрозы их существованию; наоборот, такой угрозой стало его оружие...

Достоинства Солдата, когда они доведены до крайности, хуже недостатков труса. Ведь тот, кто слепо стремится быть храбрее всех других мужчин на свете, идёт на безрассудный риск самоуничтожения. Тот, кто на всякий вызов отвечает агрессией, без надобности обрекает на гибель людей в конфликтах, которых можно было бы избежать. Тот, кто поклоняется собственной силе, перестаёт замечать в других сильные стороны, которых, может быть, нет у него самого. Тот, кто неразумно упорствует, оказывается неспособным реагировать на меняющиеся обстоятельства. Тот, кто требует слишком строгой лояльности, отрицает ту самую свободу мысли и слова, в верности которой клянётся. Достоинства мужчины-воина всегда нуждались в ограничении, но никогда они не нуждались в этом так отчаянно, как в ядерную эпоху...

Марк Герзон

Для справки: Марк Герзон, президент Mediators Foundation, специализируется на помощи лидерам конфликтующих групп и фрагментированных организаций в преодолении разногласий и их превращении в синергию. Его клиентами являются как корпорации, гражданские сообщества и образовательные учреждения, так и национальные законодательные органы (включая Палату Представителей Конгресса США) и международные организации (такие, как ПРООН — Программа Развития Организации Объединенных Наций). Также он является основателем и содиректором организации Global Leadership Network и активно работает над разрешением конфликтов по всему миру.

После того, как Марк Герзон придумал идею и провёл две встречи конгрессменов — представителей крупнейших политических партий США (известные как Bipartisan Congressional Retreats), он продолжает проводить тренинги по организации диалога для Глав администраций обеих партий в Конгрессе и Сенате США, а также проводит многосторонние обсуждения с представителями левых, правых и центристских организаций.

Марк Герзон, названный газетой «New York Times» «экспертом в области социальных коммуникаций», много работает с компаниями и гражданскими организациями, приводя противников к единому пониманию ситуации, основанному на общей пользе.

Источники:

Журнал «Иностранная литература», № 3, 1987 г., стр. 171-172, 174-177

https://www.mann-ivanov-ferber.ru/authors/gerzon/