«Я не хочу писать для взрослых. Я хочу писать для таких читателей, которые способны творить чудеса. А чудеса творят дети, когда читают книги», — говорила Астрид Анна Эмилия Линдгрен, знаменитая на весь мир шведская писательница. Она прожила долгую счастливую жизнь, написала более 30 книг, которые переведены на 80 языков в десятках стран. Сейчас уже трудно поверить, что одно из крупных издательств Стокгольма, в которое писательница в 1941 году отправила рукопись сказки «Пеппи Длинныйчулок», отказалось тогда её напечатать! А ведь именно за эту книгу Астрид Линдгрен позже удостоилась премии Андерсена — высшей международной награды за произведения для детей. А вскоре дети всего мира узнали и полюбили Карлсона, который живёт на крыше, Роню, дочь разбойника, Расмуса-бродягу, Эмиля из Леннеберги, знаменитого сыщика Калле Блюмквиста и многих других её литературных героев. Астрид Анна Эмилия Линдгрен стала первой женщиной, которой при жизни был поставлен памятник в центре Стокгольма. В 2000 году шведы единодушно назвали свою соотечественницу «Женщиной столетия».

А ведь было время, когда иные чопорные мамаши упрекали писательницу: «Вы, Астрид, дурно влияете на детей, описываете в своих книгах каких-то анархистов!»  А она отвечала: «Все нормальные дети – в той или иной степени озорники, а вы обратили бы внимание на другое: у моих озорников доброе сердце, они прямодушны и честны, они верные и надёжные друзья, которые в трудную минуту не растеряются и не повесят голову…»

В мире фантазии Линдгрен, который она называет самым большим из всех королевств, рыжая Пеппи Длинныйчулок – первая королева, причём в самом прямом, хронологическом смысле. И вот как она была «коронована».

Маленькая дочь Астрид Линдгрен, Карин, которой было 7 лет, лежала больная уже несколько месяцев и каждый вечер просила маму что-нибудь ей рассказать. Однажды Астрид спросила её: «О чём же тебе сегодня рассказать?» «Расскажи о Пеппи Длинныйчулок», — ответила дочь…

Это волшебное имя она придумала в ту самую минуту, и, поскольку оно было необычным, мама тут же придумала под стать имени необычную девочку. Несколько лет подряд она регулярно рассказывала своей Карин о рыжей силачке Пеппи, однако и не думала писать о ней книгу. Но вот как-то вечером, когда шёл снег и на улицах было скользко, Астрид Линдгрен упала и сломала ногу. Во время болезни она начала стенографировать свои истории о Пеппи, решив преподнести рукопись в подарок дочке ко дню рождения. А потом, уже готовую, взяла и отправила в издательство. Книга далеко не сразу нашла дорогу к читателю, но не такова Пеппилотта Виктуалина Рульгардина Крисминта Эфраимсдоттер  Длинныйчулок, чтобы в конце концов не заявить о себе громко и решительно!

«Следовательно, решающий момент для моего творчества был тот, — вспоминала потом писательница, — когда я сидела у постели Карин и она придумала имя героини. И ещё как писатель я – продукт погоды. Ведь не поскользнись я тогда в гололедицу, то наверняка никогда не начала бы писать».

Мы понимаем, что это шутка, удачная шутка человека, имеющего прекрасно развитое чувство юмора, талант и – массу чёрточек, которыми можно одарить своих героев.  В памяти Линдгрен живы картины, запахи, вкусы и звуки ушедшего детства. И порой всё это ощущалось ею так же остро, как и в те далёкие времена! Потому на вопрос, черпает ли она вдохновение в своих детях или внуках, писательница отвечает, что только один-единственный ребёнок на свете может её вдохновить: тот, которым когда-то была она сама. Мир её детства – особый мир справедливости и счастья, мир фантазий и приключений. Астрид с братом и сестрёнками изобретали всевозможные игры, карабкались на крышу дома, прятались в ларе, в кучах опилок, в стогах сена, спрыгивали со штабелей досок, пытались плавать в реке задолго до того, как научились плавать по-настоящему. «Мы играли, играли и играли до того, что удивительно, как это мы не заигрались до смерти», — с улыбкой вспоминала Астрид. Телевизора, кино, театра и других развлечений, привычных для современных детей, у них не было. Зато было много семейных праздников и летом, и зимой. Какая радость была принимать гостей – двоюродных братьев и сестёр, и не меньшая – ездить в гости. На лошади. Мудрое сердце и природный ум не очень грамотной матери подсказывали ей, как надо разговаривать с детьми. Они должны были слушаться её, но не обязательно являться в определённое время к обеду. Их не упрекали за разорванное или запачканное платье, не ругали за озорство. «У меня была такая мама! И такой отец! С таким до самой смерти любящим сердцем!» – сказала как-то Астрид Линдгрен.

А Пеппи была сирота. И писательница поселила её в такой вот мир детства. Всё, что происходит с Пеппи, — мечта. Мечта одинокого, лишённого отца и матери ребёнка. Да, Пеппи придумывает себе отца – негритянского короля. Но это для того, чтобы скрасить своё одиночество. Пеппи сказочно богата. Но это для того, чтобы одинокая девочка не знала ещё и нужды. Она баснословно сильна. Но это для того, чтобы не оказаться беззащитной в огромном мире, где полицейские хотят отправить её в детский дом, а бродяги – отнять деньги. Пеппи сочиняет потрясающие, сногсшибательные истории. Но и это – для того, чтобы развлечь себя в часы одиночества. Необыкновенные рассказы Пеппи – самое обыкновенное враньё, в чём со свойственной её чистосердечностью тут же признаётся девочка. Пеппи сама ужасно переживает, что ей приходится говорить неправду, но ничего не может с собой поделать.

Озорная и добрая Пеппи сродни другому герою детской литературы – Тому Сойеру, которого так любила в детстве Астрид Линдгрен. Его уже не надо отстаивать, общеизвестно: такой и варенье может слопать, и тётушку обмануть, но именно он протянет руку дружбы в трудную минуту, и поддержит, и спасёт. Так и Пеппи – ни один ребёнок не сможет и не будет ей подражать, но он будет сравнивать себя с Пеппи и поверит в неё – и в себя. По свидетельству писательницы, до сих пор нигде не обнаружены следы «сокрушающей деятельности Пеппи».

«Для семерых внуков и других детей мира…» Так умеет сказать только Астрид Линдгрен – волшебница из Швеции, как окрестила её литературная критика. Называли её и «Андерсеном наших дней», и «нашей Сельмой Лагерлёф». А она – Астрид Линдгрен, и это совсем немало!

(в тексте использованы фрагменты статьи С.М. Григорьевой, 1992 г.)