«… В чём же причина этого отупения и вялости, которые появляются у человека, если слишком долго не нарушается привычное однообразие? Причина лежит не столько в физической и умственной усталости и изношенности, возникающих при выполнении тех или иных требований жизни (ибо тогда для восстановления сил было бы достаточно просто отдыха), причина кроется скорее в чём-то душевном, в переживании времени — так как оно при непрерывном однообразии грозит совсем исчезнуть и настолько связано и слито с непосредственным ощущением жизни, что, если ослабевает одно, неизбежно терпит мучительный ущерб и другое. Относительно скуки, когда «время тянется», распространено немало ошибочных представлений. Принято считать, что при интересности и новизне содержания «время бежит», другими словами — такое содержание сокращает его, тогда как однообразие и пустота отяжеляют и задерживают его ход. Но это верно далеко не всегда. Пустота и однообразие, правда, могут растянуть мгновение или час или внести скуку, но большие, очень большие массы времени способны сокращать само время и пролетать с быстротой, сводящей его на нет. Наоборот, богатое и интересное содержание может сократить час и день и ускорить их, но такое содержание придаёт течению времени, взятому в крупных масштабах, широту, вес и значительность, и годы, богатые событиями, проходят гораздо медленнее, чем пустые, бедные, убогие; их как бы несёт ветер, и они летят. То, что мы определяем словами «скука», «время тянется», — это скорее болезненная краткость времени в результате однообразия; большие периоды времени при непрерывном однообразии съёживаются до вызывающих смертный ужас малых размеров: если один день как все, то и все как один; а при полном однообразии самая долгая жизнь ощущалась бы как совсем короткая и пролетала бы незаметно. Привыкание есть погружение в сон или усталость нашего чувства времени, и если молодые годы живутся медленно, то позднее жизнь бежит всё проворнее, всё торопливее, и это ощущение основывается на привычке. Мы знаем, что необходимость привыкать к иным, новым содержаниям жизни является единственным средством, способным поддержать наши жизненные силы, освежить наше восприятие времени, добиться омоложения этого восприятия, его углубления и замедления; тем самым обновится и наше чувство жизни…» («Волшебная гора», Т. Манн)

Перед каждым, кто рассчитывает испытывать «чувство жизни» постоянно и вообще — прожить свою жизнь с толком, рано или поздно встаёт вопрос: как он умеет распоряжаться своим временем?

«Распоряжаться» им в прямом смысле слова, конечно, невозможно, потому что это оно, Время, по-своему распоряжается нами. Это его силу, то неумолимо властную, то милосердную, мы ощущаем постоянно. Всю жизнь. Мы и рождены-то им — Временем. Не два родителя у каждого из нас, а три: третий — Время. Все мы его дети. Оно, как строгий отец, умеет повелевать нашими действиями, влиять на наше поведение, и, как заботливая мать, быть с нами нежным и трогательно-чутким.

И всё же не только мы принадлежим ему, но и какая-то малая его частица принадлежит нам, данная в личное, безвозмездное пользование. Как некий дар природы, вручаемый всякому, кому суждено родиться. Эта частица, этот крошечный осколок нематериального колосса, эолит Вечности, — наш век, годы нашей жизни. В масштабах Вселенной — ничтожно мало. Но и это — ни с чем не сравнимое богатство.

Учителя со школы пытаются донести до нас эту истину, наталкиваясь на насмешливое отношение равнодушной детской аудитории. Конечно, в школьные годы мы ещё слишком юны, чтобы дорожить тем, чего, как нам кажется, у нас в запасе без счёта. То есть — каждым днём жизни.

Повзрослев, мы не раз задумаемся над тем, что это значит: ценить каждый день. Мы начинаем обращать внимание на даты в конце прочитанной повести, рассказа или стихотворения, с волнением открывая для себя, не только когда это написано, но и — в какой срок. Иногда скорость творчества мастеров литературы поражает: как быстро, почти мгновенно — за день, за месяц. Несколько дней февраля 1831 года — и уже готов «Неведомый шедевр» Бальзака. Так же, в считанные дни, возникла история о Гобсеке. Как немного, оказывается, нужно времени, чтобы поразить мир, богато одарить всё человечество! Одна осень, болдинская, — и из-под пера Пушкина рождается столько великих творений: «Домик в Коломне», «Повести Белкина», «Маленькие трагедии», лирические стихотворения.

Разумеется, чтобы стали возможными такие волшебные мгновения, нужен не только огромный талант, но и такой же огромный труд, непрерывная внутренняя работа. Вдохновение снисходит лишь к тем, кто знает цену времени, кто находит ему достойное применение. Это по-своему объясняют не только Пушкин и Бальзак, но и многие наши с вами современники, люди обычных рабочих специальностей, способные испытывать удовольствие от собственного продуктивного, полезного труда.

«Время есть бесконечное движение, без единого момента покоя — и оно не может быть мыслимо иначе», — говорил Лев Толстой.

Возможно, существует даже два времени: то, за которым мы следим по придуманным нами часам, и то, которое в действительности нас преобразует. Ветер преобразующего времени врывается в человеческие судьбы, властно управляет их течением. Время действовать, принимать ответственные решения застаёт людей в самом разном возрасте. Кому-то едва исполняется тринадцать, кому-то — пятнадцать, кому-то двадцать восемь. В жизни разных людей время измеряется по разным часам. Свидетельство о рождении далеко не всегда отражает истинный возраст — в прозрачных глазах мальчишки иногда видишь выстраданную мудрость седого старика… Равномерность времени имеет отношение к вечности, но не к каждой, отдельно взятой, жизни. Сколько их, ровесников совсем разных возрастов. Всё определяется тем, как живёт человек.

Случайно ли, что поступки, требующие не только смелости, но и подлинной зрелости ума и чувств, иногда совершают совсем юные герои? В том, может, и секрет, что все они — долгожители, только десятилетия их жизни спрессованы в месяцы, годы. И тут: год — за три, а то и за пять, десять. Рассуждая об исторической миссии Жанны д’Арк, многие забывают, что ей было отпущено всего 19 лет. Александр Македонский взошёл на трон, когда ему едва исполнилось двадцать, а другой великий полководец, Александр Невский, одержал победу над крестоносцами в 22 года.

А «сыновья полков» периода Великой Отечественной войны? Нашему земляку Володе Тарновскому было 15, когда он оставил свой автограф на стене Рейхстага в 1945 году. Фотография мальчика в военной форме, стоящего у почерневшей колонны здания, давно стала исторической реликвией. Володя попал в действующую армию в 1943 году, когда был освобождён его родной Славянск. Председатель сельсовета рассказал о толковом мальчике капитану стрелковой бригады, и тот предложил Володе пойти в армию. Как вспоминал позже сам юный разведчик, он буквально загорелся идеей действительной армейской службы — так ему хотелось отомстить за расстрелянную мать, за погибшего отчима, за младшего брата, которого увезли с Донбасса в Германию и которого Владимиру так и не удалось больше разыскать. В армии Тарновский сначала был простым посыльным, но вскоре стал ходить на боевые задания вместе со старшими товарищами, хотя и было ему тогда всего 13 лет. Свою первую награду Володя получил за форсирование Днепра и спасение офицера. Медали «За отвагу» ефрейтор Тарновский был удостоен после захвата «языка»: когда Володя вёл пленного унтер-офицера в расположение своей части, взрослые солдаты не могли сдержать изумления — виданное ли дело, чтобы двухметрового здоровяка конвоировал ребёнок?!.. А маленькому конвоиру было не до смеха: всю дорогу он шёл со взведённым автоматом… А потом был Берлин и знаменитый автограф худенького мальчишки на колонне Рейхстага. Он тогда расписался за себя и за своих погибших боевых товарищей.

А сколько ещё их было, маленьких героев, задолго до срока ставших сильными, решительными, ответственными взрослыми? Серёжа Алешков попал в действующую армию в 1942 году — в возрасте шести лет. «Летунок» Аркаша Каманин получил допуск к самостоятельным боевым вылетам в 14 лет, и рисковал он наравне с опытными пилотами эскадрильи. Шестиклассник Витя Пашкевич в 1941 году организовал в оккупированном фашистами Борисове подобие краснодонской «Молодой гвардии»: его команда уничтожала вражеские склады с обмундированием и продовольствием, помогала подпольщикам устраивать побеги военнопленных из концлагерей…

Это было поразительное движение! Тысячи мальчишек и девчонок, которым бы ещё в игрушки играть и плакать от боязни темноты, не дожидались, пока их позовут взрослые, а сами начинали действовать с первых дней вражеского вторжения. И смертельно рисковали. И погибали. И гордились тем, что успевали сделать в отпущенное им короткое время. Их дни недаром были именно теми днями, обернувшимися целыми героическими жизнями. Проживая месяцы за считанные часы, они сумели подарить нам наше время, нашу драгоценную частицу бесконечности.

Много лет назад, в преклонном уже возрасте великий художник и мудрец Мартирос Сарьян, отвечая на вопрос о том, какой день был самым счастливым в его жизни, сказал не задумываясь:

— День моего рождения. Это счастье — родиться…

Мёртвое жёлтое золото — ничто рядом с живым, искрящимся, мерцающим, переливающимся всеми цветами радуги, всеми красками жизни временем. К сожалению, нет волшебных временных копей, нет ударных бригад по его добыче, нет драг, промывающих незримый песок дней и минут, чтобы извлечь из него большее богатство, чем само время. Большего просто не бывает… Его не добывают — только тратят, расходуют, «убивают», переводят. Переводят с языка Вечности на язык повседневности.

Стоит ли говорить, что далеко не всякий перевод — на уровне первоисточника. Не все знают истинную цену времени. Иные говорят: время — деньги. Но всерьёз так считать — значит, судить о нём слишком узко. Не просто принижать, а донельзя унижать его суть, его фундаментальные качества.

Время — не только деньги: оно способно на большее. Оно — до необычайности способное, у него — талант. И не один. Оно наделено множеством талантов.

Ведь ему принадлежат все таланты всех живущих на планете людей!

Всем требуется время, без него не обойдётся ни одна живая душа. Если и бывает любовь «с первого взгляда», которая словно бы не требует времени, чтобы возникнуть, то «с первого взгляда» нам не даются ни истинно глубокие знания, ни жизненно важное прозрение, ни умиротворение, ни радость преуспеяния…

Всё самое прекрасное, что окружает нас, самое ценное, самое дорогое для нас — всё это создано не просто из камня, стекла, бетона, металла, бумаги, дерева. Всё — из Времени. Прекрасный памятник отлит не только из бронзы, но и из времени: это несколько лет жизни скульптора, включающие вдохновенную музыку, которую он слушал, и книги, сказавшие ему так неожиданно много нового и, возможно, подарившие необходимую вспышку творческого озарения. Всё из времени, как и сам человек. И он тоже — не только из поступков и колебаний, привычек и удивлений, огорчений и постижений, улыбок, изумлений, слёз и отчаяния, но и из времени.

Всё вечное и временное — из Времени.

Поистине уникален этот материал: его не добывают, хотя запасы в природе неисчерпаемы. Куда ни посмотришь — в будущее или в прошлое, в глаза младенца или на лицо старика, на дорогу, по которой несутся машины, так не похожие на те, что проезжали здесь всего два-три десятилетия назад, на дома новой или давней постройки, на модную одежду прохожих, на свою или на чью-то юность, — оно везде, во всём. Обогнать его невозможно, как невозможно, плавая в океане, обогнать океан. Оно всегда было и будет. Это установленный факт — его запасы разведаны, определены с той высшей точностью, которая только возможна при исчислении неисчислимого.

… После нас будет другое время — чьё-то, не наше. Но как бы хотелось — всем нам вместе и каждому в отдельности, — чтобы отблеск нашего участия в жизни был зрим, ярок и в глубинах грядущего бытия!..

Всё из Времени…

А время — из чего?

Из наших же с вами дел и надежд, наших потерь и обретений. Из домов, которые мы построили. Из деревьев, которые посадили. Из сыновей и дочерей, которых взрастили. Из картин, которые мы написали. Из музыки, которую мы сложили.

Наше время — из нас с вами.

Мы — его материал.

Наше время — из всего, что нами сотворено, сочинено, выткано, выложено. Мы — его мозг, душа, руки, память. От очередного векового промежутка в памяти времени остаётся не так уж много. Тем больше наша гордость при мысли, что ему навсегда запомнится огненный росчерк космической эры, стартовавшей с Байконура, и освоение северных широт, и множество новых городов, выросших на безлюдных пространствах… Ему навсегда запомнятся люди, отдававшие все свои силы, чтобы скорее приблизить лучшее будущее.

Время незримо. Не увидеть, как текут минуты, бегут годы, мчатся десятилетия. Но сам лик времени, его зримые черты — это лица людей, их дела…

Мы часто с благодарностью вспоминаем о подлинных мастерах, умеющих из самых обыкновенных материалов создавать уникальные вещи. А что же изготовляют подчас люди из этого бесценного материала — из времени? Всегда ли нечто редкостное, своеобразное да и просто полезное?

На что уходят иногда годы и десятилетия?

На поступки какого ранга, какого масштаба?

Зная это, мы можем достоверно судить о масштабе личности, о её значительности или незначительности.

Всё — из времени: и жизнь-легенда, и жизнь-пустоцвет.

Год жизни… Он дан всем, отмерен одной мерой с предельной объективностью и высшим демократизмом. Длина измеряется в метрах, а жизнь в годах, но единица измерения жизни не столь бесстрастно одинакова, не столь эталонна, как метр. Они разные — годы, для каждого — разной длины, продолжительности, и тот словно бы больше прожил за этот год, кто успел больше сделать.

А времени нам отпущено скуповато, даже так называемым долгожителям. Всего лишь частица, крошечный осколок, эолит Вечности… И пока учёные бьются над тем, как продлить человеческий век, важно думать об этом и самим, не слишком передоверяя эту задачу другим. Можно воспользоваться известной формулой, часто мелькающей в прессе, когда разговор идёт об экономии материальных ресурсов: «Сберечь — значит приумножить». Экономить время собственной жизни, не сорить временем, поняв раз и навсегда, что богаче не тот, чьи кладовки забиты всяким добром, а тот, кто живёт по средствам. Кто умеет расчётливо пользоваться тем, чем обладает.

Временем — прежде всего.

Не изводить себя ленью, не перетруждать праздностью, не изнашивать бездеятельностью, не растлевать занятиями, ничего не дающими ни уму, ни сердцу…

Важно на деле научиться покорять пространство и время. А что это значит: покорять время? Делать его податливым, удобным, бесхарактерным? Нет, в этом смысле оно непокоримо. «Покорять» — значит уплотнять, больше успевая за день, за год, за жизнь — одного человека, одного поколения.

Сегодня всё требовательнее звучит призыв, адресованный к каждому: полнее осваивать свой собственный творческий потенциал. Общественная потребность в этом возрастает не только потому, что диктуется экономической необходимостью, но потому ещё, что такой интерес к человеку и есть подлинная о нём забота. Это поощрение такого естественного, в сущности, желания каждого — узнать себя, открыть, понять, что же ты можешь, что тебе по плечу.

Прочно ли запомнит тебя Время…

Маргарита Серебрянская,

председатель Общественного Союза «Совесть»

Лит-ра:

— «Мы сильнее, когда в нас нуждаются», А. Плутник, М., 1986 г.;

— «Волшебная гора», Т. Манн, том 3, собрание сочинений в десяти томах, М., 1959 г.;