… Книги были его друзьями, он никогда не расставался с ними, в кармане у него всегда была книга, когда он выходил из дому.

В библиотеке Пушкина было много печатных и старинных рукописных книг по истории Петра, широко представлена была литература по «Слову о полку Игореве». Все те книги, о которых Пушкин дал свои отзывы в «Современнике», имелись в библиотеке поэта.

При своих обычно стеснённых материальных обстоятельствах Пушкин на покупку книг тратил много денег. С середины июня до середины июля 1836 года, например, Пушкин истратил на книги: 16 июня 58 руб., 18 июня 199 руб., 20 июня 5 руб. и затем в другом магазине 68 руб., 23 июня 40 руб., 25 июня 19 руб., 2 июля 316 руб. 75 коп., 7 июля 16 руб., 8 июля 9 руб., 17 июля 27 руб., 18 июля 198 руб. и т.д.

Ознакомиться с находящимися в последней квартире книгами библиотеки Пушкина — значит ознакомиться с мыслями, интересами и настроениями великого поэта, с его «друзьями».

Книги Пушкин любил с детства. По словам его младшего брата Льва, он уже в ранние годы тайком забирался в кабинет отца и проводил там ночи напролёт за чтением книг. Без разбора мальчик «пожирал» всё, что попадалось ему под руку.

Отец Пушкина рассказывал, что Александр уже в младенчестве своём показал большое уважение к писателям. Ему не было шести лет, но он уже понимал, что Николай Михайлович Карамзин — не то, что другие.

«Одним вечером, — рассказывал отец, — Н.М. был у меня. Сидели долго; во всё время Александр, сидя против меня, вслушивался в его разговоры и не спускал с него глаз».

Обладая памятью необыкновенной, Пушкин уже на одиннадцатом году был прекрасно знаком с французской литературой. Девяти лет он читал биографии Плутарха, «Илиаду» и «Одиссею» Гомера. Своей начитанностью мальчик поражал лицейских товарищей.

Эту большую любовь к книге Пушкин сохранил до конца своих дней. Находясь в ссылке, он часто обращался к друзьям с просьбой прислать ему ту или иную книгу. Почти с каждой почтой получал он книжные посылки, а живя в Петербурге, часто посещал книжную лавку Смирдина.

Уезжая в путешествия, Пушкин всегда брал с собой книги. На юг он взял Шекспира, в Болдино — английских поэтов, в Арзрум — «Божественную комедию» Данте. Возвращаясь в 1827 году из Михайловского в Петербург, Пушкин, перед неожиданной встречей на станции Залазы с лицейским товарищем Кюхельбекером, читал «Духовидца» Шиллера…

Пушкин жил всегда в окружении книг. Посетивший его как-то 15 сентября 1827 года сосед по имению, А.Н. Вульф, рассказывал, что он застал Пушкина за рабочим столом, на котором, наряду с «принадлежностями уборного столика поклонника моды», «дружно… лежали Монтескье с „Bibliotheque de campagne“ и „Журналом Петра I“, виден был также Альфиери, ежемесячники Карамзина и изъяснения снов, скрывшиеся в полдюжине русских альманахов».

Посетив тёщу в 1833 году в её имении Полотняном Заводе, в Яропольце, Пушкин пишет жене: «Я нашёл в доме старую библиотеку, и Наталья Ивановна позволила мне выбрать нужные книги. Я отобрал их десятка три, которые к нам и прибудут с вареньем и наливками».

В мае 1834 года Пушкин пишет жене, что он вместе со своим приятелем, страстным библиофилом и автором остроумных эпиграмм, С.А. Соболевским, приводил в порядок библиотеку и что «книги из Парижа приехали, и моя библиотека растёт и теснится».

Осенью 1835 года, находясь в Михайловском, Пушкин пишет жене, что вечером ездит в Тригорское и роется в старых книгах.

Пушкин жадно собирал книги, и его библиотека представляет тем большую ценность, что она даёт возможность проникнуть во внутренний мир и в творческую лабораторию величайшего русского поэта.

Библиотека Пушкина между тем на протяжении десятилетий кочевала из одного места в другое. Наталья Николаевна после смерти мужа сразу уехала в деревню, дети были ещё малы, держать книги было негде, и библиотеку отправили на хранение в кладовую Гостиного двора, а затем перевезли в подвал Конногвардейского полка, которым командовал второй муж Пушкиной, П.П. Ланской. Библиотеку перевозили затем из имения в имение, и в конце концов она попала в сельцо Ивановское, Бронницкого уезда, Московской области, к внуку Пушкина.

Некий К.А. Тимофеев, встретив как-то, в 1859 году, в Михайловском кучера Пушкина, Петра, спросил:

— Случалось ли тебе видеть Александра Сергеевича после его отъезда из Михайловского?

— Видел его ещё раз потом, как мы книги к нему возили отсюда, — ответил тот.

— Много книг было?

— Много было. Помнится, мы на двенадцати подводах везли, двадцать четыре ящика было; тут и книги его, и бумаги были.

«Где-то теперь эта библиотека, — записал свои впечатления К.А. Тимофеев, — любопытно было бы взглянуть на неё: ведь выбор книг характеризует человека. Простой каталог их был бы выразителен. Найдётся ли досужий человек, который занялся бы этим лёгким, почти механическим делом? Если бы перелистать, хоть наудачу, несколько книг, бывших в руках у Пушкина, может быть, внимательный взгляд и отыскал бы ещё какую-нибудь интересную черту для истории его внутренней жизни.

Может быть, и у Пушкина, как у его героя,

Хранили многие страницы

Отметку резкую ногтей…

и по этим отметкам и „чертам его карандаша“ внимательный и опытный взгляд мог бы уследить,

Какою мыслью, замечаньем

Бывал наш Пушкин поражён,

В чём, молча, соглашался он…

где он невольно обнаруживал свою душу

То кратким словом, то крестом,

То вопросительным крючком».

К.А. Тимофеев перефразировал здесь пушкинские строки из двадцать третьей строфы седьмой главы «Евгения Онегина»…

В 1906 году нашёлся такой человек, «с внимательным и опытным взглядом», который занялся разборкой библиотеки Пушкина. Но это вовсе не был «досужий» человек, и дело это вовсе не оказалось «лёгким, почти механическим».

Им занялся, по поручению Академии наук, крупнейший учёный и исследователь, написавший десятки серьёзных трудов о жизни и творчестве Пушкина, профессор Б.Л. Модзалевский.

Внук поэта, А.А. Пушкин, встретил его в сельце Ивановском очень радушно, и учёный имел возможность спокойно и серьёзно выполнить стоявшую перед ним задачу. Библиотека оказалась, к сожалению, в весьма плачевном состоянии: многие книги были попорчены сыростью и мышами, многие были помяты или растрёпаны.

Одну за другой перелистывал учёный страницы, к которым прикасались руки Пушкина, внимательным, любовным и опытным глазом изучал он каждую строку, каждую букву, каждый штрих, начертанный рукой поэта, и дал подробнейшее, в несколько сот страниц, описание пушкинской библиотеки. Между страницами книг он нашёл несколько автографов Пушкина.

При разборе библиотеки в ней не оказалось многого, что должно было бы быть налицо, судя по сочинениям Пушкина, его переписке и различным монографиям. В библиотеке не оказалось даже сочинений самого Пушкина, если не считать цензурного экземпляра его изданных в 1835 году стихотворений. Очевидно, родственники и друзья Пушкина брали себе на память книги из его библиотеки, а при частых перевозках многое портилось и расхищалось.

Книги были уложены в тридцать пять ящиков и отправлены в Петербург, 21 апреля 1906 года, через семьдесят лет после смерти поэта, библиотека его была приобретена Пушкинским домом Академии наук, где она и хранится сейчас. В музее-квартире поэта находится лишь тщательно подобранный дублет библиотеки.

Отдельные принадлежавшие Пушкину книги были впоследствии обнаружены в Ленинградской публичной библиотеке и в библиотеках частных лиц.

Среди книг Пушкина находилась рукопись «Истории Петра», над которой он работал в последние месяцы своей жизни. Рукопись эта считалась утерянной и лишь совсем недавно была случайно найдена.

История этой находки необычайна. 23 октября 1932 года внук поэта, Г.А. Пушкин, сообщил редактору собрания сочинений Пушкина, П.С. Попову, что при переезде в 1917 году в лопасненскую усадьбу, неподалёку от Москвы, его родственница, Н.И. Гончарова, обратила внимание на исписанные листы, которыми была устлана висевшая в усадьбе клетка с канарейкой.

Убедившись, что листы написаны рукой деда, Г.А. Пушкин стал выяснять, откуда они появились, и тогда только нашли затерявшийся в кладовой и уже раскрытый ящик с пропавшей рукописью «Истории Петра» — двадцатью двумя тетрадями большого формата. Его забыли в Лопасне в девяностых годах прошлого столетия при вывозе хранившейся там пушкинской библиотеки. Найденная «История Петра» была опубликована лишь через сто лет после смерти автора.

Что читал Пушкин, какие книги останавливали на себе его внимание, какие книги стояли на полках его кабинета?

Исчерпывающий ответ на этот вопрос даёт составленный Б.Л. Модзалевским каталог пушкинской библиотеки. В каталоге двадцать два раздела. Их интересно перечислить и одновременно указать количество книг на русском и иностранном языках по каждому разделу. Это даёт возможность судить о том, чем больше всего интересовался Пушкин.

История: 155 названий на русском языке, 222 на иностранных;

Изящная словесность, общий отдел (сочинения в прозе и стихах, собрания сочинений): 59 названий на русском языке, 191 на иностранных;

Изящная словесность, поэзия: 44 названия на русском языке, 89 на иностранных;

Изящная словесность, проза (романы, повести, рассказы): 11 названий на русском языке, 81 на иностранных;

Драматические произведения: 24 названия на русском языке, 61 на иностранных;

Народная словесность (собрание песен, сказок, пословиц, поговорок): 9 названий на русском языке, 45 на иностранных;

Теория словесности — 6 названий;

История литературы: 12 названий на русском языке, 64 на иностранных;

История церкви — 14 названий;

География: 2 названия по общей географии, 26 по географии России, 14 по географии чужих стран;

Путешествия — 58 названий;

Современные описания государств — 17 названий;

Статистика — 5 названий;

Этнография — 5 названий;

Естествознание и медицина — 15 названий;

Юридический отдел — 20 названий;

Языкознание (учебники, хрестоматии, словари) — 51 название;

Смесь (лечебники, месяцесловы, письмовники, песенники, поваренные книги, руководства к играм, разные описания и прочее) — 105 названий;

Альманахи — 27 названий;

Периодические издания — 140 названий.

Всего в библиотеке 3560 томов — 1523 названия, из них 529 на русском языке и 994 на четырнадцати иностранных языках. Имеются старинные издания, отпечатанные ещё в конце XVI века.

В библиотеке есть редкие книги. Имеется, между прочим, один из немногих уцелевших экземпляров первого издания (1790 год) «Путешествия из Петербурга в Москву» Радищева, в красном сафьяновом переплёте, с золотым тиснением и обрезом. На книге рукою Пушкина написано: «Экземпляр, бывший в тайной канцелярии. Заплачено двести рублей».

В тексте много отметок красным карандашом.

В библиотеке много книг с дарственными надписями. Среди них сочинения Байрона, издания 1826 года, с дарственной надписью известного польского поэта Адама Мицкевича: «Байрона Пушкину посвящает поклонник обоих А. Мицкевич».

Пушкин знал много иностранных языков — французский, английский, немецкий, итальянский, испанский, латинский, греческий, славянские. Одни языки он знал в совершенстве, другие не переставал изучать на протяжении всей жизни. Имея в виду переводить «Иова», изучал древнееврейский язык.

По словам современников, Пушкин глубоко понимал и чувствовал особенности каждого языка. Одушевлённый разговор его, по отзыву Н.А. Полевого, был красноречивой импровизацией… Он страстно любил искусство, имел на него оригинальный взгляд, и разговор его был тем более занимателен, что обо всём он судил умно, блестяще и чрезвычайно оригинально.

Пушкин имел обыкновение читать книги и журналы с пером или карандашом в руке, и многие книги его библиотеки испещрены собственноручными пометками поэта. При этом Пушкин обычно вписывал в особую тетрадь те или иные заинтересовавшие его выдержки из прочитанных книг.

Собственноручные отметки Пушкина на полях книг дают возможность судить о том, какие темы его больше всего интересовали.

Очень много отметок имеется на книге А.Ф. Вельтмана «Песнь ополчению Игоря Святославича, князя Новгород-Северского», на мемуарах Байрона, опубликованных в 1830 году Томасом Моором, на сочинениях Вольтера и других.

Многочисленные отметки на книге А.И. Бибикова «Записки о службе А.И. Бибикова», изданной в 1817 году, дают возможность предполагать, что книгой этой Пушкин пользовался при работе над «Историей Пугачёва».

Интересен характер отметок Пушкина на полях этой книги. На многих страницах поставлены вопросы и рукой поэта написано: «Вздор!», «Откуда?»

Слова «велел бить монеты с именем императора Петра III, рассылал повсюду Манифесты» Пушкин перечеркнул и написал: «Вздор!.. Пугачёв не имел времени чеканить деньги и вымышлять затейливые надписи».

И т.д., и т.д.

На книге сочинений Андрея Шенье, издания 1819 года, на чистом листе после переплёта рукою Пушкина вписаны карандашом на французском языке неизданные стихи А. Шенье.

На некоторых книгах имеются иногда надписи шутливые. Например, «Собрание 4291 древних русских пословиц», издания 1770 года, испещрено карандашными отметками и крестиками. И на одной из страниц рукою Пушкина вписана карандашом ещё одна пословица: «В кабак далеко, да ходить легко — в церковь близко, да ходить склизко».

На чистом листе одной из книг мы читаем шутливые стихи, видимо, написанные Пушкиным в присутствии Анны Керн, которая поставила под ними свои инициалы: «А.К.».

Внизу, слева, она пометила дату: «19 октября 1828-го года, С-П г».

19 октября 1828 года — это был день, когда Пушкин, впервые после возвращения из ссылки, присутствовал в Петербурге на праздновании лицейской годовщины.

Судя по шутливым строкам и подписи под ними Анны Керн, которой Пушкин посвятил когда-то своё замечательное стихотворение «Я помню чудное мгновение…», поэт находился в то время в радостном, беззаботном настроении.

Так, в радости и в горе, дома и в пути, книги всегда были друзьями Пушкина. Среди них он всегда принимал у себя в кабинете литературных друзей.

«Набережная Мойки, 12», А. Гессен, М., 1960 г.

(серия монографий «По дорогим местам»)