Последние годы жизни и творчества Николая Константиновича Рериха — 1940-е годы — были отмечены новыми идеями, новыми шедеврами. Помимо картин военной тематики, Рерих создал множество полотен на свои любимые темы. Среди них было немало новых вариантов ранее созданных картин. До последнего дня своей жизни художник продолжал создавать изумительные по красоте пейзажи. Наряду с красотами Гималаев основными темами его живописи оставались образы великих подвижников и героев.

И, конечно, легендарная духовная община Востока — Шамбала.

В 1942–1947 годах Рерих создал сотни новых произведений, в том числе «Гесэр-хан» (1941 г.), «Танг-ла. Песнь о Шамбале» (1943 г.), «Весна Священная» (1945 г.), «Пророк. Бэда-проповедник» (1945 г.), «Кришна» (1946 г.), «Весть Шамбалы (стрела-письмо)» (1946 г.), «Клад захороненный» (1947 г.), «Лхаса» (1947 г.), «Приказ Учителя» (1947 г.) и другие знаменитые работы.

Святослав Николаевич Рерих в статье-воспоминании об отце писал: «Его жизнь шла как бы изнутри и светилась особым светом внутренних достижений... Его жизнь была полной чашей, полной гармонией внешних проявлений и внутренних переживаний и достижений. И до самого конца пламя его внутренних устремлений горело всё ярче и ярче. По мере того, как он слабел физически, его духовный мир разворачивался всё шире и шире, всё сильнее чувствовалась в нём духовная мощь, преодолевавшая как бы все физические преграды».

Непрерывное духовное восхождение художника отразилось на его творчестве, продолжавшем неуклонно совершенствоваться вопреки всему — сложностям жизненных обстоятельств, болезни, преклонному возрасту. Колористическое мастерство Рериха с годами только возрастало, цветовые решения его картин становились всё богаче и сложнее. Это хорошо заметно при сравнении некоторых картин, написанных мастером ранее, с их вариантами, созданными в последние годы его жизни. Так, в картине «Клад захороненный» 1917 года преобладает один цвет — красный, тогда как вариант этой картины, написанный в 1947 году, отличается более богатой и изысканной цветовой гаммой.

То же можно сказать и о других вариантах картин, созданных Рерихом в последние годы жизни, и о его новых полотнах. Неизгладимое впечатление производит буквально сияющее насыщенной, но в то же время нежной цветовой гаммой полотно «Лхаса» — один из шедевров колористического искусства Рериха. Исключительно гармоничные сочетания красок создают чудесный, яркий, радостный фон — праздничную цветовую симфонию, радующую глаз. Это полотно было написано в 1947 году, незадолго до смерти художника.

Создаётся впечатление, что в рериховских работах 1940-х годов стало больше мягких, приятных для глаза полутонов и сочетаний розового, пурпурового, лилово-фиолетового цвета. Интересную интерпретацию цветового символизма рериховских картин дала Гунта Рудзите в своей книге: «Двадцатые, тридцатые годы — уже зрелость творчества, где преобладают голубые, синие тона — символ торжества мысли. Сороковые годы — шаг вперёд, синие тона зажжены пурпуром — это касание огненной мысли, высших порывов духа».

... Рерихи с давних пор мечтали о возвращении на родину, и сразу после окончания Второй мировой войны, в 1945 году художник направил в советское консульство просьбу о получении разрешения на переезд в Советский Союз. Николай и Елена Рерихи стремились донести созданное ими художественное и философское наследие до родины, передать его русскому народу ещё при своей жизни. Но судьба распорядилась по-другому.

Предательство бывших ближайших сотрудников, Луиса и Нетти Хоршей и Э. Лихтман, и разрушение ими музея и всей системы культурных учреждений, созданных Рерихами в США, не прошло бесследно для здоровья Николая Константиновича. В самые трудные годы — непосредственно после предательства — врачи констатировали у художника тяжелое заболевание сердца. Неутомимый мастер превозмог болезнь силой воли, но в 1947 году его самочувствие снова резко ухудшилось.

Состояние здоровья художника усугубила и общенациональная трагедия, разыгравшаяся в Индии в то время. Многолетняя национально-освободительная борьба индийского народа привела, наконец, к долгожданному событию: в 1947 году Великобритания вынуждена была предоставить Индии государственную независимость. Однако напоследок британские власти не преминули принять решение, спровоцировавшее в Индии междоусобицу и массовую гибель мирного населения. По плану английских властей, предоставление Британской Индии независимости сопровождалось разделением её на два государства: индуистское — Индийский Союз (то есть основная часть Индии) и мусульманское — Пакистан. 15 июня 1947 года была провозглашена независимость Индии; этот день стал её национальным праздником. Но праздник омрачила трагедия: в ходе разделения Индии и Пакистана возникли взаимные претензии друг к другу индуистского и мусульманского населения, начались массовые столкновения на религиозной почве. Междоусобица охватила огромную территорию страны, в ходе резни погибло (только по официальным данным!) около миллиона человек.

Война пришла и в долину Кулу, где жили Рерихи; отголоски общенациональной трагедии донеслись и до их дома. Из находящихся в долине Кулу селений слышалась стрельба. Николай Константинович, в то время тяжело больной, спрашивал домашних, что происходит. Стремясь не терзать сердце художника сведениями о междоусобице и гибели людей, родные скрывали от него правду, но Рерих, скорее всего, догадывался об истинной причине выстрелов.

Художник Б. А. Смирнов-Русецкий позднее передавал воспоминания Юрия Николаевича Рериха о последних днях Николая Константиновича: «Отец был очень слаб, мы по очереди дежурили около его постели. Это было время, когда происходили кровопролитные столкновения между индуистами и мусульманами, спровоцированные англичанами. Иногда в долине слышались выстрелы. Как-то ночью, когда я дежурил, он заметил, что около меня ружьё, и спросил, что происходит. Чтобы его не беспокоить, я сказал — в сад приходят медведи, нужно быть готовым их отогнать. Окрестные жители очень уважали отца, и в эти беспокойные дни не было ни одного вторжения к нам».

Незадолго до ухода из жизни Николай Константинович начал работу над новым вариантом картины 1931 года «Приказ Учителя». На ней изображён сидящий в горах йогин. Перед ним расстилается величественная панорама гор, среди которых бежит река, напоминающая о великом понятии Реки Жизни. Над руслом реки прямо к герою картины летит белый орел — символ вестника из высших сфер. Голова птицы наклонена к йогину, будто он передаёт ему весть, посланную Свыше, и так же наклонена голова человека в ответ птице.

Художник, несомненно, знал о том, что эта работа станет последней в его жизни... Как позднее писала Елена Ивановна в письме друзьям, «за неделю до смерти он видел Преподобного Сергия, стоявшего между нашими постелями и сказавшего: „Родные, зачем Вам мучиться здесь? Пойдёмте со Мною, ко Мне теперь же!“»

Какую весть принёс герою картины крылатый посланец Высших сил?.. И какую идею мастер передал в своём последнем произведении?..

Зная мировоззрение художника и его отношение к смерти, можно догадываться об этом. «Сколько раз повторено в древних учениях о том, что смерти не существует, но есть лишь смена оболочки. „Мы не умрём, но изменимся“. В этой краткой формуле всё сказано, но люди как-то не обращают внимания на это основное утверждение закона бытия», — писал Н. К. Рерих в одном из своих эссе.

Более того, как истинный ученик духовных Учителей Востока, Рерих знал о своём следующем воплощении и задачах своей будущей жизни. Ещё в 1921 году Рерихи записали в дневник сообщение их духовного Учителя: «Рерих Новый явится в России после гроба, счастливо пройденного».

Последняя картина мастера осталась неоконченной. В предрассветный час 13 декабря 1947 года сердце великого труженика остановилось. Через два дня тело Н. К. Рериха, по индийской традиции, было предано огню. На месте кремации поместили предуготовленный самой природой обелиск — большой осколок скалы, сорвавшийся с гималайских высот. Глубоко почитавшие русского художника местные жители вручную, древним способом тащили несколько дней этот осколок по узким горным дорогам к дому Рерихов...

Спустя чуть больше года Елена Ивановна Рерих писала друзьям: «Наш Светлый, Любимый ушёл, как жил — просто, красиво и величаво. Мир истинно осиротел с уходом этого прекрасного Духа! Индия трогательно, красиво и мощно отозвалась на этот уход. Газеты, журналы, Общества и друзья и знакомые ярко отметили незаменимую утрату для мира великого творца чудесных образов, гиганта мысли и деятельности, замечательного человека, истинного Друга человечества. Ведь никто не уходил от него отягощённым, наоборот, он умел облегчить ношу каждого и направить на новый путь, путь устремления и мужественно осознанного труда во имя общего блага. <...>

Мне ещё трудно писать о его болезни и последних днях. Напишу позднее. <...>

Никогда не видела я такой высокой духовной красоты, которая запечатлелась на его лике. Мы не могли оторваться от созерцания этой благости и трогательной нежности всего его чудесного облика. Он весь светился как бы от внутреннего света, и белые нарциссы, окружавшие его, казались грубыми рядом с его просветлённым обликом.

Щемит сердце лютая тоска при мысли об утрате лучшего многолетнего Друга. Он ушёл на Зов Великого Владыки в три часа утра во сне, в самый торжественный день, согласно индусскому календарю, в день рождения Шивы. <...> Дух его хотел уйти, очень огорчался он хаотическим положением в мире, а мы ещё скрывали от него все ужасы, творившиеся в нашей долине и в непосредственной близости от нас. Так же тяжко переживал он и нарастающую русофобию в Америке, ибо знал, к чему приведёт такая ненависть. Сердце не выдержало последних нагнетений и лютой тоски за утеснение всего культурного, несущего спасение молодому подрастающему поколению.

В нашем горе находим утешение лишь в сознании, что ему была дарована лучшая доля. К чему было ему томиться среди невежества и растрачивать свои лучшие дары, которые не могли быть приняты и оценены настоящими поколениями. Он вернётся в лучшее время, на очищенную ниву и закончит свой посев и служение своей стране и всему человечеству».

После смерти Николая Константиновича Елена Ивановна со старшим сыном собрали самые ценные картины, написанные художником, и переехали из долины Кулу в Калимпонг, поближе к цивилизации. Это необходимо было, как писала Елена Ивановна, чтобы охранить наследие Н. К. Рериха. Елена Ивановна также обратилась в советское посольство с просьбой разрешить ей вернуться на родину и привезти туда бесценное художественное наследие мужа. Но ответа из посольства так и не последовало. Лишь старшему сыну Рерихов, Юрию Николаевичу, удалось выполнить мечту родителей и вернуться в Москву в 1957 году.

Возможно, в планы Н.К. и Е.И. Рерих вернуться на родину вмешалась воля самого Провидения. Ведь до самой смерти Сталина в России господствовала жесточайшая цензура, и высокие духовные идеи, выраженные в творчестве Рериха, явно вступили бы в противоречие с машиной государственной идеологии. Даже Ю.Н. Рерих, вернувшийся в СССР уже в годы политической «оттепели», в правление Никиты Хрущёва, испытал на себе весь гнёт идеологии постсталинских времён.

Зинаида Григорьевна Фосдик, немало беседовавшая со Святославом Николаевичем Рерихом во время своего приезда в Индию в 1961 году, записала в своём дневнике: «Светослав сказал, что Елена Ивановна ушла в положенный срок. Если бы она и уехала в Россию, то она бы ещё быстрее ушла, в тех условиях жизни. Также и Николай Константинович ушёл в свой срок. Он не мог поехать с Юрием, ведь ему было бы 84 года, что уже поздно и трудно для дальнейшей деятельности на родине, при условиях жизни иных, нежели в Индии, где его не тревожили. На родине он бы не смог работать, писать, а в Индии в последнее десятилетие перед уходом он был крайне продуктивен. <...> Болел он в 1941—[19]42 годах, но потом выздоровел. Елена Ивановна никогда не думала, что он уйдёт в 1947 году, хотя и имела видение, что Николай Константинович пришёл к ней проститься».

Но сам Николай Константинович, видимо, точно знал отмеренное ему время. Возможно, не случайно в последний год своей жизни он создал новый вариант картины «Клад захороненный». В 1917 году тот же символ, запечатлённый Рерихом на одноимённой картине, означал, по мнению П. Беликова, «скрытую правду жизни», которую надлежало найти Рерихам. А что мог символизировать клад на картине, написанной мастером в последний год его жизни? Не был ли этот «клад захороненный» символом всего творческого наследия Н.К. Рериха, живописного и литературного, содержащего в себе столько до времени скрытых духовных идей, намёков и аллегорий, непонятных для его современников и рассчитанных на прозорливых людей будущих поколений?

С.Н. Рерих говорил об этой картине: «Его прекрасная картина „Клад захороненный“ — это, возможно, огромный символ глубоких достижений и необыкновенной жизни».

Наши современники свидетельствуют, что, посылая картину отца «Клад захороненный» в СССР на выставку 1973 года, С.Н. Рерих писал: «Я пришлю картину „Клад захороненный“. Сколько в ней глубокого смысла, сколько в жизни Н. К. [Рериха] именно этого „клада захороненного“. — До времени!»

Не однажды Святослав Николаевич Рерих высказывал мысль о том, что подлинное значение творческого наследия, оставленного миру его отцом, будет осмыслено и понято не скоро.

«Пройдёт много времени до полной оценки всего творчества Н[иколая] К[онстантиновича]. Воистину он был великим человеком», — писал он.

И живописное, и литературное наследие Рериха обречено быть для мира «кладом захороненным» ещё очень долгие времена. Гений великого художника и мыслителя слишком опередил своё время. История имеет немало примеров подобных духовных кладезей, открытых лишь спустя столетия после ухода заложивших их титанов духа. Идеи Леонардо да Винчи были поняты обществом (да и то далеко не полностью!) лишь в ХХ столетии, спустя пять веков после жизни великого флорентийца.

Когда же мир осознает и оценит по достоинству сокровище, принесённое на землю великим художником и мудрецом Николаем Рерихом? Этого не знает никто...

(По материалам книги Анны Марианис «Николай Рерих. Мистерия жизни и тайна творчества»)

Источники:

http://www.facets.ru/index.htm?article=6849

https://gallerix.ru/album/Roerich