Лучшие традиции школьного фильма в своё время продолжила работа режиссёра Инессы Селезнёвой «Перевод с английского» (творческое объединение «Экран», 1972 г.). За сорок семь лет картина не утратила ни своей актуальности, ни тонкой поучительности, будучи адресована и детям, и взрослым.

События разворачиваются вокруг тайны, которую тринадцатилетний Лёня Пушкарёв открыл одноклассникам. Оказывается, он получил важное письмо из Америки. Американские школьники пишут о беде, грозящей их любимому учителю — мистеру Гриффитсу, и просят о помощи. И класс, от души поверивший Лёне, с увлечением сочиняет коллективный ответ. А потом выясняется, что письмо — выдумка самого Лёни, и нет на самом деле никакого американского учителя, преследуемого властями.

Сам по себе такой сюжетный ход может показаться наивным. Так же, как и решение одного мальчишки подарить американским друзьям сторожевого пса. Подобная история, на первый взгляд, могла бы разыграться и в первом классе. Но только сюжет этот помог обнажить достоверную жизненную ситуацию.

Лёня Пушкарёв (Андрей Тенета) — новенький. Ему одиноко в классе, где все разбились на отдельные группы с негласным подчинением Андрею Коробову. Рядом с этим властным подростком Лёня чувствует себя особенно маленьким, уязвимым, зависимым. Он хочет, чтобы на него тоже обратили внимание, поверили, что он может придумать что-то интересное. Вот он и выдумал историю с американским письмом. Но всё тайное однажды становится явным: обман раскрыт, и одноклассники во главе с Коробовым отворачиваются от Пушкарёва.

«Понимаешь, я — пешка, а сделал ход как ладья», — пытается объяснить он отцу. Но отец не хочет разбираться в терзаниях мальчика: «Ты же сам сказал, что нарушил правила игры, а люди этого не прощают, мой мальчик. Надо быть ладьёй, чтобы ходить, как ладья. Иными словами, надо быть личностью. По этому поводу написана тысяча томов, и это главный вопрос в жизни. Даже в мои годы нелегко найти ответ на этот вопрос. Ну, а в твои годы всё гораздо проще. Тебе, суслик, надо учиться! Да-да, извини меня за банальность: учиться! А не морочить голову ни мне, ни этим твоим приятелям. Вот тогда ты будешь настоящей, независимой личностью и утрёшь всем нос. Человек вообще по-настоящему зависит только от женщин и от начальства…»

Учись лучше Коробова, вот и утрёшь ему нос — таков смысл отцовского совета сыну. Разговор по душам не получился, а соскользнул на поверхностный уровень общения. И это новый удар, новое жестокое разочарование для Лёни, нуждавшегося в умном родительском наставлении.

Он разочаруется сразу во всём — и в дружбе, и в своих надеждах. И в прежних фантазиях. И даже в вымысле вообще. «Ничего не было! — ожесточённо говорит он во время прогулки своему младшему братику Ванечке, пока тот не захлебнётся в плаче. — Не было никакого Кощея, это же сказочка! Ты что, и вправду веришь, что ковёр-самолёт летает без мотора? И Буратино твой любимый… Все знают, что его не было! Никогда не было! Одни только маленькие дурачки верят, что из полена можно сделать мальчишку!..»

Причины поступков героев авторы фильма ищут не в свойствах натуры, не в агрессивности подросткового возраста, а в социально-психологической ситуации, в которой те находятся. Лёня Пушкарёв беззащитен и раним больше, чем другие. Он тяжело переживает уход отца из семьи — к молодой женщине, Лиде. Он любит своего маленького братика, ходит с ним гулять, но не может себя заставить даже поздороваться с новой женой отца.

А лидер класса Коробов (Иван Свиридов) опытнее своих сверстников и менее доверчив к словам взрослых. Его родители лгут, притворяются и совсем не привязаны друг к другу. Это озлобляет его, развивает в нём завистливость к удачам и радостям других подростков, стремление показать, что он сам больше всех достоин зависти. Он всегда начеку, всегда в центре внимания, он жаждет любви и поклонения сверстников. Он не только завоёвывает, но и покупает дружбу — заграничной жвачкой, значками, брелоками, марками, прочей необычной мелочью. За этим стоит одиночество, обида, что его отец негероического характера, внешности и профессии. Семья не дала Андрею уроков доброты и человечности, таких важных и необходимых в его возрасте. Если бы не бабушка, он был бы, наверное, ещё жёстче и злее. Он и сам понимает это, упрашивая бабушку уехать к её другому сыну на Волгу и взять его, Андрея, с собой: «Ты что, Андрюша! Это от родных-то родителей!.. Ведь родители у тебя одни!» — «Это ты у меня одна, бабуль!..» То, что ребята в классе на какое-то время сгруппировались вокруг другого, раздражает Андрея до крайности. И когда обман с письмом раскроется, он организует настоящую травлю Лёни.

Вот какие скрытые страсти кипят в шестом «Б» классе обыкновенной общеобразовательной школы. Будь тут хоть гений математики, и тот мог бы растеряться, не то что Виталий Павлович, практикант, студент физико-математического факультета педагогического института, учитель без диплома. А ведь каждый из его учеников — это будущая человеческая судьба, будущий воспитатель своих собственных детей.

Трудно сказать, как повернулись бы дальше события, если бы не классный руководитель шестого «Б» — Виолетта Львовна (одна из лучших актёрских работ Майи Булгаковой, нашей землячки). При первых же словах Виолетты Львовны зритель сразу ощущает обаяние её личности, незаурядность натуры, жизненный опыт и редкостную свободу общения. Как не похожа её оценка пробного урока Виталия Павловича на традиционные педагогические разборы методистов!.. «Я поделила бы урок на две части — актёрскую и зрительскую. То, что происходило на сцене, мне понравилось! У Вас есть редкое качество — Вы обаятельны у классной доски! Ваша манера доказывать теорему нетерпеливо, быстро, так, что брызгает и крошится мел из-под руки, — это подкупает, в этом есть какое-то изящество!..» Здесь и открытость, и ум, и ирония, так что комплимент и укор звучат вместе. С подростками, с коллегами, со студентом-практикантом Виолетта Львовна держится одинаково искренне, раскрепощённо. Она не подлаживается под одних, не старается понравиться другим, она всегда и везде остаётся сама собой.

Вот она признаётся ребятам, как скучала без них и как ей скрасили больничные дни чеховские письма. А Андрей Коробов в это самое время ухмыляется и насмешливо опускает глаза. Замечает ли это Виолетта Львовна? Да. И не только замечает, но и анализирует. «Настоящая власть сейчас не у нас с Вами, а у Коробова», — говорит она Виталию Павловичу, или Числителю, как прозвали его в классе по инициативе того же Коробова. Виолетта Львовна владеет тайнами не учебной, не формальной, а жизненной педагогики. «Сердце отдаю детям», — её учительский принцип и в прямом, и в переносном смысле. Поэтому она не вмешивается сгоряча в ребячьи игры, не спешит с выводами. Не поддайся она тяжёлой болезни сердца и будь в классе, не случилось бы и травли.

Суть её позиции понял, наконец-то, Виталий. И первое, что он воспринял от Виолетты Львовны, — это откровенное Слово. Без утайки и без назидания. Методы у него более жёсткие, мужские. С Коробовым он сражается его же оружием — злой иронией. Но главное — его стремление во всём быть честным с собой и с учениками. И он одерживает победу. Ребята начинают верить ему, как верили любимой учительнице, передавшей молодому преемнику классное руководство.

К концу 1970-х годов в детском кинематографе отчётливо наметились две тенденции. С одной стороны, продолжали существовать, постепенно обесцениваясь, привычные модели школьного фильма: конфликт между хорошим и плохим учителем, между опытным и начинающим воспитателем, сплочение школьников вокруг какого-то интересного дела и т.д. С другой стороны, появлялось всё больше картин, в которых жизнь героев не была привязана только к школе и школьным проблемам. Такие картины — о первой любви, о поисках своего «я», о преодолении в себе эгоизма и осознании ответственности перед другими — охотно смотрели и взрослые зрители. Наконец, появились ленты, авторы которых удерживались в рамках старых канонов, однако с поправками на веяния времени.

Кто, например, не мечтал в ранние годы о выдающемся изобретении, об открытии мирового значения, о широкой известности и славе?.. Реальность бывает, увы, куда скромнее. И мечтатели нередко награждаются не призами, а жирными «двойками» в дневнике. А грёзы частенько переходят в свою прямую противоположность — в душевную неуверенность, в унылое согласие с репутацией посредственности. Как внушить подрастающему человеку веру в его силы?

Проблема эта, всерьёз волнующая подростков, стоит в центре снятой на студии «Ленфильм» картины «Шапка Мономаха» (режиссёр Искандер Хамраев, 1982 г.). В основе её сюжета — забавное недоразумение. Школьный секретарь Алла Перфильевна (Ольга Волкова), женщина рассеянная и чудаковатая, заглянув в список учеников, проходивших обследование в психологической лаборатории, заметила жирно выведенную да ещё подчёркнутую фамилию — «ПЕТРОВ!!!» А психолог мимоходом объяснил ей, что «коэффициент Петрова» означает практически беспредельные интеллектуальные способности. Можно себе представить её потрясение: бездарный троечник Валька Петров по кличке Сидоров и… интеллектуальная беспредельность.

Весь класс принялся с жаром обсуждать эту тайную новость, которую сообщила одна из учениц — дочка Аллы Перфильевны. Правда, неформальный лидер класса Алик Шубин усомнился в точности показаний аппарата «Шапка Мономаха», но это явно из ревности. В поднявшуюся шумиху не был включён только сам Петров — парнишка тихий, застенчивый, действительно с трудом переползавший с «тройки» на «тройку».

Девчонки стали поглядывать на Петрова ласковее, мальчишки — с дружелюбным интересом. Учителя заговорили о Петрове как о «мальчике безусловно способном, только слишком запущенном». Мол, история знает множество подобных примеров: и Дмитрий Менделеев, и Эйнштейн имели весьма посредственные оценки в начальной и средней школе. А что, мол, мы знаем о современных детях? Они же для нас — инопланетяне, просто марсиане какие-то. Вот вырастет один из них великим человеком. И что он будет вспоминать о своих школьных учителях?..

Гордая красавица Марина, королева класса, сама назначает Петрову свидание — несмотря на то, что до выяснения «коэффициента Петрова» дружила с тем же Аликом Шубиным. И вообще происходит нечто невероятное. В атмосфере всеобщего одобрительного внимания Валька стал меняться буквально на глазах. Лучший ответ на уроке английского языка, необыкновенный подарок однокласснице в день рождения, купленный, к тому же, на деньги, заработанные собственным трудом — ежедневно после уроков Петров шёл на почту и разносил по району письма и телеграммы. И, наконец, точно угаданная комбинация в таблице спортлото, принесшая не копеечный выигрыш.

Всего этого Алик Шубин не мог вынести. Его язвительные насмешки над Петровым надоели всему классу, а учитель химии даже сказал ему при всех на уроке: «У тебя дома есть толковый словарь? Есть, да?.. Ну, так посмотри там сегодня, когда придёшь из школы, значения слов „добро“, „доброта“, „доброжелательность“. Сделай всем нам такое одолжение!» Но Шубин всё-таки отправился в лабораторию и принёс оттуда оглушительную новость: оказывается, «коэффициент Петрова» назван так в честь учёного, основавшего лабораторию, и никакого отношения к их однокласснику не имеет! Петров-Сидоров обыкновенная «серость», нет у него никаких беспредельных интеллектуальных возможностей!..

Но почему-то никто не хочет поздравить ловкого Алика, прояснившего загадочную историю. Одноклассники смотрят на него без всякого одобрения — скорее, с разочарованием. Кому же, на самом-то деле, оказалась велика и тяжела «Шапка Мономаха»?.. «Электрический ток измеряется в амперах, электрическое сопротивление в омах. А в чём, интересно, измеряется подлость? Должно быть, в Шубиных. Ребята, давайте возьмём за единицу подлости один Шу!» — предлагает вчерашний приятель Алика. Класс медленно расходится. Им есть над чем поразмыслить.

Узнав о случившемся, учителя разводят руками. И только директор Елена Ивановна сохраняет спокойствие. Она выяснила всё с самого начала, но не хотела мешать неожиданному жизненному эксперименту. Ведь даже её коллеги стали смотреть на Вальку Петрова новыми глазами. Что же говорить об одноклассниках, похожих на стайку шумных птиц — посидели на одной ветке, вспорхнули, перелетели на другую?.. Да, нельзя приклеивать человеку ярлык «серости» только потому, что он молчаливый и застенчивый. А чтобы узнать, почему Валька плохо успевает в школе, достаточно было один раз побывать у него дома: отца нет, мать бьётся с двумя сыновьями, младший братишка часто остаётся на попечении Вальки, который уже в шестом классе вынужден подрабатывать, чтобы как-то помочь матери.

Но только домой к Петрову никто из учителей и одноклассников никогда не приходил.

В этом фильме затронуты такие проблемы, которые волнуют подростков во все времена: лидерство, потребность в самореализации, жажда любви, признания окружающих, желание быть понятым и принятым. Авторы целиком на стороне ребят, они против скуки и формализма в школе. И зрителям тоже скучать не дают. Острые реплики следуют одна за другой. Учителя разговаривают с учениками энергично, с юмором, словно тоже включены в увлекательную игровую ситуацию. Под стать им и директор школы (Людмила Чурсина) — красивая, улыбчивая, доброжелательная, окутанная ароматом «Шанель № 5», который чутко улавливают шестиклассницы, по девчоночьей традиции обсуждающие внешний вид и стиль педагога.

Фильм рассказывает нам о мире, где неприятности, в конце концов, изживаются, мечты воплощаются, цели достигаются, если очень захотеть. Как, например, вышло у Петрова с покупкой дорогой книги по истории живописи для подарка однокласснице: увидел в витрине магазина, попросил продавца придержать, заработал достаточно денег — и вот она, книга.

В результате остаётся ощущение необременительного, не слишком тягостного для психики обсуждения острых проблем. Авторы касаются наболевших, жизненных вопросов — например, о том, почему мы так плохо знаем своих близких, или откуда у подростков берётся зависть, какова её природа, — и тут же переключают внимание зрителей на цепь забавных недоразумений и случайностей.

«Шапка Мономаха» — замечательный, добротный фильм для семейного просмотра. В своё время он получил первый приз на Всесоюзном фестивале телевизионных фильмов в Алма-Ате, а также специальный приз мэра города на МКФ в Братиславе в 1983 году.

Задачи нравственного выбора вставали и встают перед взрослыми и подростками. Памятуя об этом, создатели школьных фильмов всё чаще начинали делить своих героев не на учителей и учеников, а на людей, способных ощутить правду жизни или глухих к её голосу. Ведь шкала нравственных ценностей в основе своей едина для всех возрастов. При таком подходе к школьному воспитанию на первый план выдвигается проблема личности.

Но что это значит — быть личностью? Фильмы, ставящие эту проблему, как правило вызывали обострённую реакцию широкой зрительской аудитории. Одно из свидетельств тому — двухсерийный телевизионный фильм «Камертон», снятый в 1979 году на Одесской киностудии режиссёром Вилленом Новаком по сценарию Леонида Браславского.

Школьный класс. Но не совсем обычный. К нему присматриваемся не только мы, зрители, но и один из персонажей фильма — кинорежиссёр, занятый поисками интересного жизненного материала.

Рассказывая гостю-режиссёру о своём девятом «А», староста Таня Севастьянова (Ирина Корытникова) легко роняет слово «личность»: «Ещё в прошлом году наш класс был таким серым, неинтересным, но с приходом Клавдии Сергеевны всё совершенно изменилось. Она нас прямо всех зажгла и вдохновила. Мы сразу объявили бой серости и посредственности! Регулярно одерживаем победы на различных конкурсах и олимпиадах, выступаем на концертах. Ну, в общем, каждый старается максимально проявить себя как личность».

Активистке Тане, как и Клавдии Сергеевне, кажется, что всё в классе складывается самым замечательным образом. В присутствии режиссёра учительница спрашивает старосту, как обстоит дело с семинаром по внеклассному чтению. И та с удовольствием поясняет, словно отсылает ответный мяч, что сначала они хотели взять только Сент-Экзюпери, а потом решили ещё и Аполлинера, Мальро и Ануйя. А Кусков предложил ещё и Камю. «Смелый у нас Кусков!» — не без кокетства замечает Клавдия Сергеевна, преподающая литературу. — «Не боишься браться за Камю?» — как бы вызывающе спрашивает она ученика. — «Боятся обычно авторы, а не критики», — в тон ей отвечает Кусков.

Вот какие мы тут все образованные, современные, интеллектуальные — сквозит в этих репликах и вопросах. И как бы между прочим звучат обращённые к режиссёру слова Клавдии Сергеевны о том, что семинар по внеклассному чтению «может быть любопытным зрелищем». Не стоит ли его заснять?

Незаметно составляется, конструируется в классе образцовая жизнь напоказ — для отчёта, для статьи в стенгазету, для экрана. А та, настоящая, подлинная, на неё совсем не похожа. В ней и конфликты подростков с родителями, и чувство острого одиночества в родной семье, и болезненное самолюбие, и избалованность, и несчастная любовь, и даже подлость.

Если сравнить фильм «Камертон», созданный в 1979 году, с более ранними лентами на школьную тему, легко заметить, что фигура учителя лишена той значительности, той нравственной высоты, как, например, в «Переводе с английского», «Ключе без права передачи» или в фильме «Доживём до понедельника». Проблематика «Камертона» сместилась в иную сторону. Сами разговоры героев на тему становления личности, так остро звучавшие в лентах 1960-х годов, здесь отдают риторикой. Авторы предостерегают нас от опасности обесценивания высоких понятий, учат различать показное и реальное, пустую фразу и дело.

Если староста класса Таня с восторгом относится к переменам в общей жизни, то неформальный лидер Лёша Кузьмин находится в оппозиции к новой учительнице. Намечается нетрадиционный треугольник: учитель, его оппонент и слепо послушная ученица-подручная. За кем же пойдёт класс? За активисткой Таней или за Кузьминым, которого за излишнюю независимость могут и из школы выгнать?

Кузьмин дерзкий, несговорчивый, никому не спускает обид. Севастьянова дисциплинированная, прилежная, за всеми следит, ничего не забывает. С точки зрения Клавдии Сергеевны, это идеальная ученица. Но, доверчиво и бездумно следуя во всём учительнице, Таня всё больше и больше отдаляется от своих же сверстников. Даже местоимение «я» исчезает из её речи. Она теперь говорит: «Мы с Клавдией Сергеевной…» И это отсутствие самостоятельности, собственной точки зрения далеко не безобидно. В специальную тетрадку Таня начинает добросовестно записывать проступки одноклассников, не задумываясь над тем, что подобными вещами во все времена занимались надзиратели, провокаторы и ябеды.

На словах Клавдия Сергеевна — за свободу личности, за смелое творческое самовыражение. А на деле — за полное повиновение и безоговорочное послушание. Её интересуют совсем не ученики и их судьбы, а собственное реноме, она сама — прекрасная Клавдия в блеске педагогической славы. И невдомёк молодой учительнице, что именно в несогласии с ней, с её методами и жизненными принципами ребята могут взрастить и отстоять собственное «я». Кузьмин написал в сочинении всё, что на самом деле думал о Клавдии Сергеевне, о смысле её педагогики. И это был куда более смелый поступок, чем сожжение классных сочинений в фильме «Доживём до понедельника».

В классе Клавдия Сергеевна иронизирует над «великим ниспровергателем Кузьминым». А в разговоре с завучем тон у неё уже другой. И проблему личности она теперь толкует как бы с обратным знаком: «Ребята ещё не достигли того возраста, когда имеешь моральное право судить своих учителей и вообще взрослых. Поощряя их во всём, мы только подхлёстываем в них самомнение, самовосхищение, развязность, безответственность. Особенно в таких, как Кузьмин. Он отлично почувствовал свою безнаказанность, уникальность, вот-вот сядет нам на голову». Выходит, что прежние разговоры Клавдии Сергеевны всего лишь красивая упаковка для совсем других понятий и представлений.

Самолюбивую, эгоистичную Клавдию Сергеевну актриса Елена Шанина показывает с разных сторон. Молодая учительница остроумна, по-девчоночьи обидчива, столь же по-девчоночьи радуется обновкам и танцам. Она умеет убедить, способна организовать мероприятие — тут у неё талант. Но что касается воспитания подростков, здесь требуется другой талант, другой слух, другая степень самоотдачи.

Стоит обратить внимание на одну важную примету детско-юношеских фильмов 1980-х годов: в них часто встречаются образы людей, наделённых талантом воспитателя, но, как правило, не являющихся профессиональными педагогами. Старый чабан в кинофильме «Мужское воспитание» (1982 г.), не слишком образованный, но глубоко понимающий суть жизни фронтовик Меркурий в картине «Ночь коротка» (1981 г.), тренер трудового лагеря для подростков Антонов в «Пацанах» (1983 г.) — всё это люди без педагогического диплома, но исповедующие некую жизненную, практическую педагогику. На фоне подобных прирождённых воспитателей ореол вокруг фигуры школьного учителя как-то меркнет. Это очень ясно видно по содержанию фильма «Камертон». Вернуть школьному педагогу подобающее ему высокое место в детско-юношеском кино — конечно, не в ущерб правде жизни, — дело тех, кто сегодня развивает традиции школьного фильма, обновляет их.

С этой точки зрения представляет интерес лента режиссёра Сергея Олейника «Третий в пятом ряду», снятая в 1984 году на киностудии им. А. Довженко по одноимённой повести Анатолия Алексина.

Внучка Веры Матвеевны, в прошлом — учительницы литературы, любит разглядывать старую школьную фотографию. Третий в пятом ряду на этом снимке — Ваня Белов. Мальчишка из довоенного времени стал для неё вроде героя любимой книги. Ей хочется подражать ему во всём, в большом и малом. Хочется без конца слушать бабушкины рассказы о нём.

А для бабушки воспоминания о бывшем ученике вовсе не так романтичны. Ваня часто злил Веру Матвеевну, спорил с ней, казался грубым и невоспитанным. Вопреки мнению учительницы он убедил её сына, своего одноклассника, заняться историей. Мать считала, что призвание сына не в этом. Но ошиблась она, а не мальчишка: сын влюблён в свою профессию археолога. Неуёмный, строптивый характер Вани Белова всегда раздражал Веру Матвеевну, и ей непонятно, почему её рассказы о нём вызывают такой восторг и жадный интерес у внучки. Понадобились исключительные обстоятельства, чтобы она это поняла.

Девочке необходима срочная операция. Делает операцию Иван Белов. А потом оказывается, что знаменитый хирург — просто однофамилец её ученика, который героически погиб на фронте в апреле 1945 года. Но для Веры Матвеевны эта встреча не прошла даром. Она заставила её усомниться в правильности тех педагогических принципов, которые раньше казались ей непреложными. «Я остерегалась его незаурядности, а в больнице именно от незаурядности ждала спасения», — признается сама себе Вера Матвеевна. Так приходит она к переосмыслению пережитого. Третий в пятом ряду остался для неё живым. И немолодая учительница решает вернуться в школу, чтобы уже по-другому воспитывать ребят.

Этот фильм — по-своему знаменательное явление. Подростку здесь всерьёз рассказывают о душевных колебаниях взрослого человека, о драме непонимания и раскаяния, о жизненных ошибках учителя, осознать которые никогда не поздно.

Да, успех или неуспех школьного фильма зависит не от «правил игры», заданных авторами, не от занимательности формы. Он зависит прежде всего от знания реальных проблем реальных подростков, от авторского бесстрашия и темперамента при обсуждении этих проблем.

И ещё — от кровного родства с подростком, от взрослой любви к нему и тревоги за его будущую человеческую судьбу…

Маргарита Серебрянская,

председатель Общественного Союза «Совесть»

Используемая литература:

«Мир сказочный и мир реальный», А. Романенко, М., 1987 г.

«Восхождение к герою», Е. Громов, М., 1982 г.