Из случайно услышанного разговора учителей: «… Дети теперь другие — более тонкие, свободные, раскрепощённые. Они не терпят давления, ненавидят дидактику. Запрещать им ничего не нужно, потому что будет только хуже».

Да… Воспитание теперь называется «давлением», заслуженное наказание — «насилием над детской личностью». Взрослых уверяют, что дети «ненавидят дидактику» и что педагогика должна быть «недирективной». Вы, мол, изложите разные точки зрения, а ребёнок пусть сам делает свой выбор. Он же свободная личность! Какое право старшие имеют диктовать ему: какие фильмы смотреть, в котором часу ложиться спать, играть или не играть в компьютерные игры, пробовать или не пробовать курить, помогать ли матери по дому, ходить ли в магазин за хлебом, садиться ли вовремя за уроки?.. Попробуйте убедить его, а если не получится — смиритесь. Значит, вы не сумели подобрать «ключик» к своему ребёнку, не завоевали родительский авторитет. Хотя как же можно завоевать авторитет у ребёнка, который сызмальства «ненавидит дидактику» и привык не слушаться папу и маму? В силу его нежного возраста, родители своё чадо полностью обслуживают, а если при этом ещё и позволяют собой командовать, то автоматически низводятся до положения рабов. Для своевольного маленького человечка только своё слово — закон, а к старшим он прислушивается только до тех пор, пока это не вступает в противоречие с его желаниями.

Уже не первый год либерально настроенные политики поют осанну системе так называемой ювенальной юстиции, в рамках которой дети получают возможность подавать на собственных родителей в суд, если те нарушают их права. В тех странах, где ювенальная юстиция уже введена, родителей могут лишить родительских прав за то, что они… не позволяют ребёнку всю ночь играть в компьютерные игры, наказывают на прогулы в школе, не пускают в ночной клуб или в сомнительную компанию. Ещё бы!.. Они же лишают дитя его законного права на отдых, на общение, на творческую самореализацию!.. В Америке, по отзывам живущих там людей, многие дети разговаривают с отцами и матерями с позиции силы, буквально держа палец на кнопке телефона и угрожая, в случае отказа выполнить их капризы, что они позвонят в службу 911 и пожалуются на насилие в семье. Не правда ли, симптоматично, что служба 911 теперь занимается ещё и спасением детей от родных родителей?

Несмотря на устрашающую статистику, приверженцы «антиавторитарной волны» не унимаются. Они всячески рекламируют «детскую свободу», стараясь возвести её в ранг добродетели. Своеволие становится ходким товаром. В массовое сознание уверенно вбрасывается мысль, что «дети мудрее нас» и потому они должны учить взрослых, а не наоборот, как было испокон веков. Да и тема «детей индиго», якобы «новых», «особенных», «звёздных», обладающих сверхъестественными способностями, ясновидением, тоже зазвучала в XXI веке неспроста. Пропагандисты «феномена индиго» утверждают, что такие ценные личности не должны подвергаться устаревшим схемам «воспитания»: они сами кого хочешь воспитают, потому что от рождения «знают всё и обо всём». Более того, предполагается, что для достижения некой мифической «особой миссии» дети-индиго не остановятся ни перед чем…

Бесспорно, проблема детского послушания волновала родителей всех времён и народов, но сейчас, когда детское своеволие разгулялось до невероятных масштабов, для большинства взрослых это проблема номер один. При этом у нас всё так же активно пропагандируется «свободное воспитание», при котором родители боятся «давить» на ребёнка и пожинают потом очень горькие плоды.

Почему же сейчас так тяжело воспитать в детях эту важнейшую добродетель — послушание? Что же мы упустили за каких-то век-полтора, с тех пор, когда именно в семье ребёнок приучался уважать старших и беспрекословно слушаться их, соблюдая основополагающие принципы иерархии?..

Давайте вспомним, какой уклад бытовал в семьях в недалёком прошлом.

Крестьянская семья в старину имела немало особенностей, но прежде всего, это был коллектив совместно хозяйствующих людей, и эта черта многое определяла в семейных отношениях.

Многое, но далеко не всё. Крестьяне проявляли глубочайшие супружеские и родительские чувства. Н.А. Иваницкий, собравший в XIX веке обширный и достоверный материал о быте крестьянства Вологодской губернии, считал мнение о неразвитости чувства в крестьянской среде «совершенно ложным». Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть любой из сборников песен, сочинённых в крестьянской среде, а в этом сборнике в особенности — отдел любовных песен. Всякий беспристрастный человек скажет, что такие прекрасные песни могли вылиться только из сердца, преисполненного искренней любовью. Есть песни, отличающиеся такой нежностью и глубиной чувства и до того безукоризненные по форме, что и в самом деле как-то не верится, что сложить их могли малограмотные деревенские девушки, не имеющие ни малейшего понятия о стихосложении. Между тем достоверно известно, что именно девушки-то и есть сочинительницы. «Парни — стихотворцы значительно реже», — писал Иваницкий.

По его словам, народ признаёт в любви серьёзное чувство, с которым нельзя шутить. На основании пословиц и разговоров с крестьянами он утверждал, что для них «чувство любви — главный стимул, заставляющий человека трудиться и заботиться о приобретении собственности в виду будущего блага своей семьи»; «сердечные отношения между мужем и женой сохраняются до конца жизни».

Из имеющихся источников чётко виден крестьянский взгляд на семью, как на важнейшее и непременное условие жизни каждого члена общины. Семья воспринималась как хозяйственная и нравственная основа правильного образа жизни. «Холостому быть хозяином общество запрещает», — сообщалось в конце XIX века из Болховского уезда Орловской губернии.

Признание крестьянами роли семьи в материальном и нравственном благополучии человека, преемственность поколений отразилось в многочисленных пословицах, широко бытовавших по всей территории расселения наших предков: «Холостой человек — полчеловека»; «Семейный горшок всегда кипит»; «В семье и каша гуще»; «Семейное согласие всего дороже»; «Отца с сыном и сам царь не рассудит»; «Муж жене отец, жена мужу венец»; «Отцы наши этого не знавали и нам не приказали»; «Отцовским умом жить деткам, а одним отцовским добром не жить».

Во главе крестьянской семьи стоял один человек — большак. Его положение как главы в нравственном, хозяйственном и даже административном отношении признавали все члены семьи, община и даже власти. Из таких глав каждой семьи, а следовательно, и хозяйственного двора, состояла сходка общины.

Большаком обычно становились по праву старшинства. Самый старший мужчина в семье мог передать свои права другому члену семьи.

Повсеместно было принято, чтобы большак управлял всем хозяйством, отвечал за благосостояние семьи. Он решал вопросы купли-продажи, ухода на заработки, распределения работ в семье. Он также имел право выбранить и выговорить за леность, за хозяйственные упущения и нравственные проступки. Бывало, что хозяин обходился со своими домашними строго, повелительно, даже принимал начальственный тон. Разумеется, многое зависело от характера главы семьи и общего духа, сложившегося в «малой общине».

С вечера большак распределял работы на следующий день, и распоряжения его подлежали неукоснительному исполнению. Существовала выработанная длительной практикой традиция распределения хозяйственных дел в семье по полу и возрасту. Конечно, в каждой местности были свои особенности, но в основном все члены семьи объединялись для жатвы и сенокоса, а после жатвы мужчины обычно возили с полей хлеб, поправляли изгороди, занимались заготовкой смолья или шли на охоту, а женщины занимались уборкой овощей. Во время молотьбы вся семья вставала в два часа ночи и к десяти часам утра заканчивала работу на гумне. На попечении девушек, как правило, была уборка льна. Они также ходили в лес за берёстой — заготавливали для собственных нужд и на продажу. При этом у девушек вырученные деньги шли на обновы, а у взрослых женщин — на общие семейные надобности. Пряжа и уход за скотиной оставались женской работой во всякое время года.

Традиционная схема распределения работ требовала, естественно, ежедневных конкретных решений в зависимости от сезона, погоды, реальных возможностей семьи. Этим занимался большак. Жизнь каждой семьи вносила немало поправок в общую традицию. В частности, временный уход на заработки мужчин приводил к тому, что многие мужские работы приходилось делать женщинам.

Распределение домашних работ между женской частью семьи производила его жена — большуха. Обычно это была мать и свекровь для остальных женщин. Большуха ведала всем домашним хозяйством, была правой рукой большака, раздавала конкретные указания по стряпне и другим делам, а в случае нерадивости или неряшливости строго «выговаривала». Вот как, например, распределялись домашние женские дела в середине XIX века в Воронежской губернии. Женщины там поочерёдно были «денщицами». Так называлась та женщина, которая в данный день выполняла все основные работы по дому: топила печь, готовила еду, «набирала на стол», мыла посуду, кормила кур и свиней, доила коров. Остальные женщины ей, как правило, не помогали, потому что им предстояло то же самое в свой черёд. Хлеб женщины пекли поочерёдно, также и пироги к праздникам.

Но вот что примечательно. Вновь пришедшим в семью снохам свекровь предоставляла на год, а то и на два особую льготу: освобождала от обязанностей «денщицы», делала за них всю положенную на день работу.

Насколько же реальная жизнь крестьянской семьи была сложнее и тоньше во взаимоотношениях, чем она выглядит в расхожих схемах!..

Опрятность в доме была на ответственности хозяйки. Если она не очень была обременена малыми детьми, то даже в жилой избе (крестьянский дом обычно делился на избу и горницу) пол всегда был чистым. За чистотой в горнице следили особенно. Там мыли и скоблили пол, лавки, стол, а перед праздниками — и стены.

На большаке и большухе лежали определённые молитвенные обязанности. Так, например, хозяин читал молитву перед общей едой. Общие женские работы начинали выполнять только после молитвы большухи. Старшая из женщин крестила оставляемую на ночь воду и всю пищу.

Как правило, большаком становился старший мужчина в доме, ведь любое, даже скромное хозяйство требовало опытного ведения, сопряжённого с сообразительностью и знаниями. В государственных архивах сохранилось написанное в 1849 году характерное замечание: «Каждое сложное семейство повинуется одному хозяину (по-здешнему — большаку), а женщины, кроме хозяина, ещё и хозяйке (большухе). Все в семействе твёрдо знают и опытом научены, что для счастья семейства необходимо, чтобы все повиновались одному старшему, умнейшему и опытнейшему в семействе, от которого бы зависели все хозяйственные распоряжения. Поэтому где нет отца, там с общего согласия членов семейства выбирают в большаки дядю или одного из братьев, смотря по разуму, опытности и расторопности… То же должно заметить и о женщинах…»

Итак, семья, как «малая община», служила организующим началом во многих явлениях духовной жизни крестьян. Семья не только воспитывала детей и вела совместное хозяйство, будучи первичным и основным производственным коллективом. Она была носителем глубоких традиций, связывающих человека с окружающим его миром, хранительницей коллективного опыта. Семья являлась «малой церковью», то есть призвана была блюсти основы религиозно-нравственной жизни каждого своего члена.

Таким образом, вновь и вновь подчёркивается колоссальная важность понятия иерархии, почти утраченного в наши дни. Как писал А.И. Клизовский в известном труде «Основы Миропонимания Новой Эпохи», «… не может духовно развитый человек, в своём решении сотрудничать с другими людьми, руководствоваться теми лишь мотивами, которыми руководствуется животное. Для сотрудничества более высокого необходима готовность отказа от эгоизма, личных выгод и преимуществ для общей цели и пользы, для общего блага. Необходима жертвенность и согласованность своих желаний и стремлений с желаниями и стремлениями других и, как венец всего, необходима добровольная согласованность своей воли с волей того, кто стоит во главе организации, кто принял на свои плечи руководство.

Все эти качества человек должен был развивать в семье. В старые времена семья и была той первой и первоначальной школой, проходя которую, человек учил уроки жизни. Первобытные народы, жившие большими семьями, имели именно те школы-семьи, в которых преподавалась житейская мудрость.

В каждой такой семье был умудрённый житейским опытом патриарх, старейшина, к голосу которого прислушивались все без исключения. Каждый член семьи должен был согласовывать свою волю с волей патриарха, подчинять свои личные желания желаниям общим, работать не для одного себя, но для всех. Такие семьи, в полном смысле слова, жили единой жизнью, из которой, при дальнейшей эволюции, должно было развиваться единство космической жизни. В них не было разъединения, была согласованность между собой, согласованность с силами природы и космическими законами, было признание вечного иерархического начала и полное сотрудничество, где один был за всех и все за одного…»

Не просто нужно, а жизненно необходимо подчинять себя вышестоящему звену в единой иерархической цепи (то есть включиться в некую энергетическую сеть). Непокорность старшим означает исключение себя из общей структуры. Без соблюдения иерархии и субординации (подчинения низшего высшему) невозможно никакое общество и никакая система, начиная с семьи и заканчивая государством. Без соблюдения иерархии (которое непременно подразумевает послушание) всё и вся начинает деградировать. Бунт детей против родителей или «низших против высших» ведёт к мятежу, сеющему хаос. Действующая структура оказывается парализованной, жизнь в ней распадается. И лишь с подавлением мятежа и восстановлением прежней иерархической структуры наступает стабилизация.

В тех семьях, где младшее поколение командует старшим, у детей быстро развивается множество опаснейших пороков: эгоизм, своеволие, грубость, чёрствость, жестокость, лень, безответственность и другие вредные для нормальной жизни качества. Легко представить себе, какой хаос возник бы на земле, если бы большинство людей всегда хотело бы настаивать только на своём и ни за что не отвечало бы. Это были бы даже не джунгли, потому что в звериных сообществах иерархия соблюдается очень строго, а нечто совсем уж дикое, без всякого образа.

Поэтому обязательно нужно воспитывать в ребёнке умение подчинить свою волю воле любящих родителей. Очевидно, что отец и мать подчиняют и направляют волю ребёнка, чтобы уберечь его от зла, дать ему что-то полезное и доброе. Ребёнок, ещё не имея жизненного опыта и развитых аналитических способностей, не может проанализировать последствий своих желаний и поступков, и то, что ему кажется хорошим и правильным, может привести к неприятным последствиям. Да, дети не любят правила, но отказываться от них в повседневной жизни семьи нельзя!

Стоит, пожалуй, вспомнить, как в начале 2006 года учителя Германии устроили массовую забастовку, требуя от правительства, чтобы им вернули хоть какие-то рычаги воздействия на детей.

— Их стало невозможно учить! — возмущались учителя. — Они нас совершенно не слушают! Мы им говорим: «Дети! Сегодня мы будем проходить такую-то тему!» А ученики в ответ: «Да пожалуйста! Только без нас». И это — в начальной школе! В старших классах вообще полный бедлам. Пусть те, кто дал детям право издеваться над школьными учителями, сами их учат, а мы умываем руки!

И это далеко не все последствия ювенальной юстиции, которая, по представлениям некоторых либеральных политиков, должна подчёркивать прогрессивное развитие государства. Дети очень тонко чувствуют нарушение иерархии и, естественно, тут же пытаются использовать это в своих эгоистических целях, причём по-детски энергично и непосредственно, без церемоний: «Не хочу!», «Не буду!», «Пошла вон!», «Заткнись!», «Не смей мне перечить!», «Подай!», «Принеси!», «Ты об этом пожалеешь!»

Вот короткий и ёмкий список формирующихся жизненных кредо подрастающих участников Праздника Непослушания. Представляете, какая жизнь нас ожидает, если мы будем сидеть сложа руки и дадим опасным предпосылкам воплотиться?.. «Послушание — это царица детских добродетелей, и при наличии послушания за ним последует в ребёнке развитие всех душевных достоинств», — писал в начале XX века известный писатель и богослов Н.Е. Пестов. Праведный Иоанн Кронштадтский выражался ещё более определённо и сурово: «Каприз — зародыш сердечной порчи, ржа сердца, моль любви, семя злобы, мерзость Господу».

… Как тут не вспомнить, что именно за соблюдение пятой заповеди человечеству, по православным канонам, обещано счастье и долгожительство? Все остальные заповеди даны без обоснований, как императивы, а пятая — «чти отца твоего и матерь твою» — единственная, которая указывает на последствия: «… да благо ти будет и да долголетен будеши на земли».

Маргарита Серебрянская,

председатель Общественного Союза «Совесть»

(в тексте частично использованы материалы книги «Мир русской деревни», М.М. Громыко, М., 1991 г.; материалы из педагогических трудов Т.Л. Шишовой, М., 2010 г.)