«Репутация — главный нематериальный актив», — говорят в XXI веке, подразумевая, что посредством упомянутого нематериального актива добываются материальные эквиваленты, осуществляется выгодная купля-продажа. Широкое понятие репутации сузилось до жёсткого прилагательного — «деловая», причём иметь деловую репутацию, по определению, может только «производитель материальных благ». Если индивидуум не занят в сфере бизнеса и не является заметным «производителем материальных благ», с которым можно «успешно сотрудничать», то, по большому счёту, наплевать, что он из себя представляет. Живёт себе, ну и пусть живёт, как хочет.

Зачем вообще нужна репутация?

Это не праздный вопрос для человека, которому небезразличен его нравственный облик. Однако в наши дни материальное, к сожалению, возымело верх над духовным, подавляя извечные нравственные ценности. Тот же вопрос теперь формулируется иначе: «Зачем беречь репутацию, и какую пользу она способна принести?» Из нравственной добродетели репутация стала «деловым костюмом», в котором представляются, по которому встречают в современном деловом мире. Это уже не нравственная категория, равнозначная чести и достоинству, а камуфляж, декорация, которую применяют, чтобы реализовать свои корыстные планы. Это внешнее украшение, нередко искусственно созданное, фальшивое, бесконечно отдаляющее потомка от предка, относившегося к своей человеческой репутации с бережностью и тщанием. Это средство формирования нужного впечатления в целях личного обогащения, и создают её так же, как шьют пиджак, как заказывают дорогие, представительские визитные карточки, на которых, фактически, написано: «Производитель материальных благ. Бездушная машина для успешного ведения бизнеса». Бывает ещё, что рядом горделиво красуется абрис волчьей морды.

Чего стоят современные «шуточные» выражения: «Хорошая репутация — это многолетний труд по промывке мозгов окружающим ради уважения с их стороны», «Заботься о хорошей репутации: она приносит хорошие деньги», «Один день в неделю просто будь собой. В остальные шесть дней надевай репутацию», «Нет ничего подозрительнее безупречной репутации», «Только когда теряешь репутацию, начинаешь понимать, как сильно она тебе мешала», «Терпение лопнуло — и репутация подмокла», «Плохая репутация — это когда живёшь не так, как хочется другим».

Получается, что, как нравственная категория, репутация утратила своё значение. Более того, почти прекратила существование. Из разряда непреходящих нравственных ценностей репутация превратилась в инструмент для получения прибыли. «Репутация имеет колоссальное значение для ведения бизнеса, особенно в нынешних условиях жёсткой конкуренции», — пишут многие специализированные сайты. — «Обычно уже при первом общении становится ясно, что вы за „товар“ и какова ваша цена, поэтому, чтобы цена стала как можно более высокой, необходимо заложить основы подходящей репутации и создать подходящий деловой образ». Само собой разумеется, что продажного человека волнуют так называемые репутационные риски его поведения, ведь «иметь хорошую репутацию» значит, в первую очередь, «иметь поток постоянной прибыли». Не произвёл выгодного впечатления — не получил денег, произвёл — стал богатым. Как только прилично заработал, можешь «снять репутацию» и немножко «побыть собой». В этом и кроется суть двуличия.

А как же было 120-150 лет назад?.. Что подразумевали наши предки под понятием «репутации», как понимали её истинный смысл, её действенное значение?..

В основе понятия «репутация» неизменно лежала нравственная подоплёка. Иметь хорошую репутацию значило жить достойно и честно, быть искренним, добрым, милосердным, надёжным, подавать другим пример нравственного поведения. Всегда. Независимо от внешних условий и обстоятельств. Безвозмездно.

Как пишут исследователи старинного быта, решение ряда вопросов на сходке общины зависело от нравственной репутации крестьянина. Например, при назначении опекуна сиротам сразу возникал вопрос о нравственном облике претендента. «Мир имеет право устранять от опеки не только близких родственников, но даже и мать, когда мать или родственники „ненадёжные“ или „непутёвые“ люди», — писал корреспондент из Вяземского уезда. Та же оценка звучит в информации из Пошехонского уезда: если есть ближайший родственник, но он «человек неблагонадёжный», могут назначить опекуном постороннего — «по распоряжению общества и волостного правления». Бедняков избирают на сельском сходе опекунами, «если общество уверено в их неподкупной честности», — сообщали из Вологодского уезда. Сведения об опеке, поступавшие из разных губерний, обобщил В.В. Тенишев: по его мнению, нравственный облик лиц, выбиравшихся опекунами, повсеместно имел решающее значение. Исследовательница А.А. Лебедева выявила суровый контроль общины над поведением опекунов у крестьян Забайкалья.

По сообщению корреспондента из Усть-Подюжского прихода, при рассмотрении на сходке хищений вор неопытный, совершивший преступление под влиянием другого человека встречал снисходительное отношение мира. Отношение к самому пострадавшему тоже во многом зависело от его репутации в деревне.

Мнение, которое проявлялось открыто и определённо на сходке, складывалось в общине постепенно. Повседневная жизнь в достаточном количестве давала материал для формирования суждения соседей. Община являлась в этом отношении достаточно гибким механизмом: репутация, даже документально зафиксированная на сходе, могла измениться. «Если бы заметили, что опекун чем-то пользуется от имения, то донесли бы обществу, которое высаживает его тотчас же и выбирает нового опекуна».

Изменения сложившейся в общине репутации отражались, например, в приговорах сходов (на языке сохранившихся документов, — «общественные приговоры» или «мирские приговоры»), связанных со смещением выборных лиц. Избрание любого должностного лица или группы лиц сопровождалось составлением приговора (местами его ещё называли «выбор»). Приговор включал объяснение выбора — положительную характеристику избранного человека, своего рода формулу доверия. Слово «формула» здесь уместно ввиду повторяемости этих характеристик, кочевавших из одного документа в другой. Они представляют определённый интерес как обобщённое выражение качеств, считавшихся существенными для выборного должностного лица: «поведения хорошего, в домашнем хозяйстве рачителен, в хлебопашестве искусен, в штрафах и наказаниях не бывал и возлагаемую на него должность исправлять без сомнения может»; «вполне хорошего и трезвого поведения, под судом не состоявший»; «не моложе 25 лет и вполне честный, под судом и следствием не состоял». Нередко формулы приговоров переписывались с образцов официальной документации, но последняя, в свою очередь, учитывала бытовавшие крестьянские представления о качествах выборного лица.

Каждое выборное лицо получало формулу доверия подобного рода. Но при смещении некоторых из них оказывалось, что община вынуждена проводить досрочные выборы «по неблагонадёжности» прежде избранного лица, или «по неспособности к управлению», или из-за «бездеятельности по службе». Речь идёт уже о недостатках, проявившихся во время исполнения выборной должности, на них и реагирует община. «Разумеется, эти мотивировки не всегда раскрывают истинные причины перевыборов, однако их широкое распространение позволяет говорить об определённой традиции». Другая её сторона — практика «почётных переизбраний старост на новый срок и их поощрений в виде прибавок к жалованью».

Поощрением служила и лестная характеристика, зафиксированная в аттестате, выдававшемся выборным должностным лицам после окончания срока их полномочий. Есть образец такого документа полностью, даже со всеми особенностями орфографии: «Аттестат сей дан от Бийского волостного правления находившемуся по волосте в 1820 году старостою Леонтию Фёдорову Фефелову в том, что в бытности его во управлении сей должности вёл себя добропорядочно, с подчинёнными ему обходился благопристойно, ласково и снисходительно, в разбирательстве наблюдал долг присяги, назначенных от сей волости рекрут к начальству представлял и сдал как их самих равно и следующия на оных на одежду и обувь и прочее поставленные деньги исправно, предобиженьев некому не чинил и жалоб на него нам ни от кого не принесено, почему и заслужил себе справедливую от общества благодарность, которого впредь принимать в мирских светах за достойного чести человека, во уверение чего мы прикладываем свои печати января 8 дня 1821 года».

Весьма значительно звучит рекомендация — «впредь принимать в мирских светах за достойного чести человека…»

Мнение общины о некоторых гражданских активных своих членах письменно излагалось также в общественных доверенностях. Они составлялись в связи с надобностью ходатайствовать, хлопотать по какому-либо делу от имени общины. В этих документах отражался и факт доверения данному лицу выступать от лица общины по конкретному вопросу, а также, как правило, и существо самого дела. Отношение к доверенному лицу выражалось таким образом: «Мы тебе во всём верим, и что ты учинишь впредь, спорить и прекословить не будем, твои покорные слуги, в том и подписуемся».

Функции доверенного (поверенного) от общины нередко закреплялись надолго за несколькими лицами в силу их грамотности, активности, умения ориентироваться в чужеродной среде, готовности пострадать за мир. Они привлекались на эту роль по разным делам. Во всяком случае, по одному делу действовали, как правило, одни и те же доверенные от общины в течение нескольких лет — при многократной подаче прошений, при обращении в разные инстанции. Дела, по которым подавали прошения от лица всей общины крестьяне, пользующиеся соответствующей репутацией, могли быть самого различного характера: от вопросов землепользования до получения разрешения построить на средства общины церковь. Если при этом власти находили поведение общины крамольным, к ответственности привлекали в первую очередь доверенных лиц.

В принимаемых общиной одобрениях на покормёжные паспорта (для временного жительства на других местах) тоже присутствовала оценка репутации крестьянина. Говорилось, что он «состояния и поведения доброго, напредь сего в штрафах и наказаниях не бывал, по жительству в соседстве спокойный и всякого вероятия достойный человек…»

Значение общественного мнения чётко осознавалось самими крестьянами. Безнравственные поступки выносились на суд мира не только через прямое обсуждение их на сходе, но и в других формах. По существу, любое сколько-нибудь широкое сборище в деревне — от крестин до поминок и от хоровода до помочей — могло послужить для обращения к общественному мнению. При этом широко использовались художественные формы. Это было возможно потому, что крестьяне в массе своей свободно владели множеством фольклорных форм, умели импровизировать в рамках данного жанра. Претензия, выраженная в традиционной фольклорной форме, в песне или в частушке, соответствующей обстоятельствам, считалась уместной там, где был бы совершенно невозможен прямой выпад «на людях».

… Репутация девушек и парней находила отражение, в частности, в величальных песнях, исполнявшихся в хороводе, а песни эти, в свою очередь, участвовали в создании и закреплении каких-то элементов репутации. Например, в ряде волостей Орловского и Карачаровского уездов в таношных (хороводных) песнях выделяли девушку, которая умела «водить» хоровод — идти первой, когда танок двигался по улице: «Кто-то у нас, кто-то у нас круглый танок выведет? Кто-то у нас впереди ходить будет? Есть у нас, есть у нас, ой, красная девушка Арина Алексеевна! Она-то у нас, она-то у нас круглый танок выведет; всю улицу выходит» и т.д. Иные величальные и другие песни хороводов выражали и более серьёзные стороны общественного мнения, например, отношение к выбору жениха или невесты.

Наряду с репутацией отдельного лица в общине, а отчасти и за её пределами, формировалась и устойчиво сохранялась репутация семей, переходившая нередко из поколения в поколение. При выборе невесты наряду с другими её положительными качествами учитывалось, что она «из хорошего рода, известного в околодке своей честностью и другими хорошими качествами». В Бунинской волости Болховского уезда (Орловская губерния) парень сам выбирал себе невесту, но старшие старались расстроить брак, «если невеста худого рода».

Наконец, и сама община имела определённую репутацию среди окружающих селений. Характеристики типа — «лучше мешковского крестьянина никто не угостит» или «с вашими мужиками и заговорить-то страшно, стоят в церкви, точно купцы какие», — подмечали специфические черты жителей конкретного селения. Но, кроме того, существовала оценка селения в целом по общепринятой шкале нравственных ценностей, и о ней-то нередко проявляла озабоченность община в ходе обсуждения на сходке тех или иных вопросов. Характерен в этом отношении довод, приводившийся при увещевании родителей девицы зазорного поведения: страдает репутация других девушек селения…

Вот и получается, что наши предки гораздо тоньше нас чувствовали и понимали, что окружающий мир таков, каков есть живущий в нём человек, и что общая репутация мира напрямую зависит от маленьких репутаций населяющих его людей. Это колоссальная мозаика, приобщиться к которой может каждый — по мере желания и разумения. Если хочется, чтобы самая главная мозаичная картина была в самых чистых, светлых, ярких тонах — будь ярким, чистым, светлым человеком, человеком чести и достоинства, человеком хорошей репутации. Твоя репутация — это твоё доброе имя, твоя добрая слава, крепкая дружба с другими людьми, взаимное доверие, совместное строительство. То есть — светлый, счастливый мир.

«Доброе имя лучше большого богатства, и добрая слава лучше серебра и золота».

«Нет ничего ценнее хорошей репутации и устойчивого морального положения», — писал Теодор Драйзер. Для настоящего человека беречь свою репутацию вовсе не означает быть зависимым от людских оценок: он дорожит своей репутацией перед Богом, поэтому ведёт себя порядочно и благородно в любых ситуациях, будь он среди людей или на необитаемом острове, в высшем свете или в трущобах крошечного провинциального городка. Такой человек никогда не скажет: «Стоит один день побыть самим собой, так потом приходится полгода восстанавливать репутацию».

Истинно благородный человек не делает разницы между своими внешними и внутренними проявлениями. Каков он есть, таким и предстоит перед собой и окружающими людьми любого социального положения, не просчитывая, какое впечатление нужно произвести. Он не лжёт ни себе, ни людям. Всегда зная, что поступит по чести и совести, благородный человек уверен в своей хорошей репутации. Если всегда и везде проявлять великодушие, искренность, чистоту суждений, то, как бы ни старались недоброжелатели тебя очернить, правда неизбежно проявится, и люди убедятся в твоей хорошей репутации.

В завершение хочется ещё раз подчеркнуть важный нюанс. Хорошая репутация обеспечена, если человек, будучи порядочным и честным, защищает репутацию других в их отсутствие, никогда не осуждает людей исподтишка, за их спинами, тем самым стараясь заслужить чьё-то одобрение.

Один восточный Учитель слыл среди соседей человеком с безупречной репутацией. Рядом с его домом была продуктовая лавка, у хозяев которой была юная дочь. Однажды родители обнаружили, что дочь беременна, и в ярости потребовали назвать имя отца ребёнка. Девушка назвала Учителя. Разгневанные родители отправились к нему; он молча выслушал их злые речи, спросив только: «Так ли это?..» После того, как ребёнок родился, его принесли в дом Учителя. Отношение к нему соседей совершенно переменилось — теперь Учителя считали обманщиком и бесчестным человеком. Но это его не волновало, главной заботой стал ребёнок, для которого Учитель делал всё, в чём тот нуждался. Так прошёл год. Наконец, девушка, мать ребёнка, не выдержала и призналась родителям, что настоящим отцом был юноша, работавший в рыбном ряду на рынке. Отец и мать девушки тотчас направились к Учителю, испрашивали у него прощения и просили вернуть чужого ему ребёнка. Учитель охотно простил их. Отдавая ребёнка, он лишь спросил: «Так ли это?..»

Подобным поведением не только демонстрируется цельность личности: делается огромный вклад в общее светлое строительство, в общечеловеческую репутацию.

Маргарита Серебрянская,

председатель Общественного Союза «Совесть»