Его называют «первым после Гагарина». С 6-го по 7-е августа 1961-го года Герман Титов (личный позывной «Орёл») выполнял космический полёт продолжительностью 1 сутки 1 час, сделав 17-ть оборотов вокруг Земли, пролетев более 700-т тысяч километров. На момент полёта Титову было 25-ть лет и 330-ть дней, поэтому в историю он вошёл как самый молодой из всех космонавтов, побывавших в звёздном пространстве.

Герман Титов был дублёром Юрия Гагарина и присутствовал на космодроме «Байконур» 12-го апреля 1961-го года, наблюдая старт «Востока-1». Впоследствии он описал происходившее в автобиографической повести «Семнадцать космических зорь», изданной в 1962-м году. Именно по предложению Германа Титова было утверждено празднование Дня авиации и космонавтики, ныне популярное во всём мире.

«Утро Космической Эры»

 (первая глава автобиографической повести Г. Титова «Семнадцать космических зорь», 1962 г.):

«Хочется собраться с мыслями, понять, прочувствовать наступающее свершение, но что-то упорно мешает сосредоточиться. Что это? А, это кузнечик… Затаился где-то в кустах горькой, как обида, полыни и звонко, на всю казахскую степь, строчит и строчит свою извечную песню. Зачем он здесь и почему так упорно трещит, когда сейчас произойдёт такое?..

Я смотрю вдаль, туда, где высится гигантское тело ракеты. Серебристая, огромная, без поддерживающих монтажных ферм, она так просто вписывается в панораму степи и, почти сливаясь с белёсым от безжалостного солнца небом, будто дрожит – то ли от марева утренней дымки, то ли от нетерпения: скорее, скорее оторваться от Земли и умчаться в бездну Вселенной!

А там, на вершине фантастической сигары, за холодными листами металла, за крепкой тканью скафандра – человек.

Там – Юрий…

Мы стоим небольшой группой, в стороне от стартовой площадки. Напряжение достигло предела. Какая-то тяжесть давит на плечи. Нет, тяжесть не физическая. Кажется, будто сама вековая история человечества стоит сейчас за нашими спинами и сурово смотрит на нас, ожидая ответа: чем же, чем мы сейчас отчитаемся за всё содеянное Человеком, прошедшим такой долгий и трудный путь – от каменного ножа до небывалого корабля-спутника? Чем отчитаемся за жизни миллионов безымянных рабов, соорудивших египетские пирамиды, чем ответим за гигантское напряжение воли и мысли великих безбожников прошлого – Архимеда и Коперника, Галилея и Бруно, Ломоносова и Ньютона, Кибальчича и Циолковского, Конструкторов и Теоретиков наших дней? Чем мы ответим Истории в эти несколько секунд, которые стартовая команда космодрома уже считает в обратном порядке – Десять… Семь… Три… Две… Одна…

— Подъём!

— Ну, поехали! — слышу я чуть искажённый радиоприёмником голос моего друга и, кажется, острее, чем он, чувствую, как напряглись все двадцать миллионов лошадиных сил двигателей ракеты, чтобы разорвать цепи неумолимого земного плена.

Чудовищный грохот, огонь, дым и снова огонь прокатились по степи. Серебристая сигара медленно оторвалась от стартовой плиты и будто нехотя пошла в небо. Потом её скорость начала нарастать. Вот она уже мчится блестящей кометой… Вот она исчезла из глаз…

А когда стих гул двигателей, я снова услышал всё тот же равнодушный стрёкот кузнечиков. Лёгкий ветерок донёс пряный аромат весеннего разнотравья. Всё, всё осталось в этой древней степи таким же, каким было много веков назад, только где-то в небе навеки зажглась рукотворная звезда «Восток» — Аврора космической эры.

… Когда мы, одетые в скафандры, ехали с Юрием на космодром, один из учёных нагнулся к Гагарину, обнял его и… заплакал. Юрий пожал ему руку и сказал, как ребёнку:

— Ну, ну, нельзя…

А спустя сто восемь минут учёный снова обнял Юрия. Юрий был такой же земной, как и перед стартом, но теперь он вернулся из космоса. Наш друг учёный снова не мог сдержать себя… И ни Юрий, ни кто другой не сказали ему ни слова, ибо теперь это были слёзы радости за великую победу Человека.

Стало легче дышать. Тяжесть предстартовых секунд исчезла, укатилась куда-то за горизонт солнечной степи так же, как навсегда растворился в ней грохот ракетных двигателей.

Мы выдержали испытание…

Таким я запомнил Утро Космической Эры.

События, свершившиеся в тот день, ещё долго продолжали будоражить сердца людей, переполнять их счастьем весомого ощущения собственной силы и величия, а у советских космонавтов шла обычная, будничная работа. Теперь надо было делать больше, идти дальше.

Вселенная ждала второго землянина. Вторым посчастливилось быть мне…»