Памела Трэверс: «Мэри Поппинс» (отрывок из главы «Смешинка»)

«… Мэри Поппинс открыла дверь и подтолкнула ребят вперёд. Они оказались в большой, светлой комнате, где ярко пылал камин и стоял огромный стол, накрытый к чаю: четыре чашки, молочники, горы бутербродов, печенье, плюшки и большой сливовый торт с розовой глазурью.

—Очень, очень рад вас видеть!— приветствовал их всё тот же громовой голос, и Джейн с Майклом оглянулись в поисках хозяина.

Его нигде не было видно. Комната казалась совершенно пустой.

Тут Мэри Поппинс недовольным тоном сказала:

—Дядя Альберт, неужели вы опять? Сегодня же не ваш день рождения, кажется!

Говоря это, она глядела на потолок. Джейн и Майкл тоже взглянули вверх и, к своему великому удивлению, увидели круглого, толстого лысого человечка, который висел в воздухе, ни за что не держась. Вернее, он как будто бы сидел на воздухе, положив ногу на ногу. Он только что выпустил из рук газету, которую, видимо, читал, когда гости вошли.

—Дорогая моя,— сказал мистер Паррик, улыбаясь ребятам сверху и виновато глядя на Мэри Поппинс,— я очень сожалею, но сегодня, увы, действительно мой день рождения.

—Ай-ай-ай!— сказала Мэри Поппинс, неодобрительно покачав головой.

—Я вспомнил об этом только вчера вечером, и было уже поздно послать вам открытку с просьбой прийти как-нибудь в другой раз. Ужасно неловко, правда?— сказал он, плутовато глядя на Джейн и Майкла.— Я вижу, вы чем-то удивлены,— продолжал мистер Паррик.

И действительно, ребята так разинули рты от изумления, что мистеру Паррику, будь он чуть-чуть поменьше, угрожала бы опасность быть проглоченным.

—Вероятно, мне лучше вам сразу всё объяснить,— продолжал мистер Паррик невозмутимо.— Дело в следующем. Я — человек очень весёлый и люблю посмеяться. Вы просто не поверите, сколько вещей на свете кажутся мне смешными. Я могу смеяться от чего и над чем угодно! Честное слово!

И тут мистер Паррик заколыхался в воздухе, от души расхохотавшись при мысли о собственной смешливости.

—Дядя Альберт!— сказала Мэри Поппинс, и мистер Паррик, вздрогнув, прекратил свой смех.

—Ой, извини, дорогая! Так на чём я остановился? Ах, да. Так вот, самое смешное то… хорошо, хорошо, Мэри, я постараюсь не смеяться… что, когда мой день рождения приходится на пятницу, я бываю в таком приподнятом настроении, что взлетаю. В буквальном смысле слова!— сказал мистер Паррик.

—Почему?.. — начал Майкл.

—Как?.. — начала Джейн.

—Понимаете ли, стоит мне в этот день засмеяться — мне обязательно попадает в рот смешинка, и я так наполняюсь веселящим газом, что просто не могу удержаться на земле. Не только засмеяться — мне достаточно просто улыбнуться. Подумаю о чём-нибудь смешном — и взлетаю, как воздушный шар. И, пока не подумаю о чём-нибудь очень, очень грустном, никак не могу опуститься!

При мысли об этом мистер Паррик опять захихикал, но, заметив выражение лица Мэри Поппинс, он подавил смех и продолжал:

—Признаюсь, это не совсем обычное свойство, но я не жалуюсь. С вами этого, наверно, никогда не случалось?

Джейн и Майкл замотали головами.

—Так я и думал. Кажется, только у меня такая привычка. Забавно, правда? И надо же было, чтобы вы с Мэри пришли ко мне в гости именно в такой день! Пятница и день рождения! О господи, господи, не смешите меня, умоляю вас!..

Но, хотя Джейн и Майкл не делали ничего смешного — только смотрели на него в изумлении,— дядя Альберт опять громко захохотал. Он так раскачивался и подпрыгивал в воздухе, что ежеминутно рисковал потерять очки.

И у него был такой смешной вид, когда он кувыркался, словно воздушный шар в человеческом облике, хватаясь то за потолок, то за газовый рожок, что Джейн с Майклом, хотя они очень старались соблюсти приличие, просто ничего не могли с собой поделать. Они расхохотались. И ещё как! Напрасно ребята изо всех сил сжимали губы, чтобы не выпустить смех наружу. Это ничуть не помогало. И наконец они покатились по полу, стоная и визжа от смеха.

—Это ещё что такое?— сказала Мэри Поппинс.— Что это за поведение?

—Ой, не могу, не могу!— заливался Майкл — он уже подкатился к камину.— Ой, как смешно! Джейн, как смешно-о!

Джейн не успела ответить, как с ней произошла очень странная вещь. Она вдруг почувствовала, что от смеха она становится всё легче и легче, словно её накачивают воздухом. Это было и странно, и приятно. И её всё больше разбирал смех. И вдруг — гоп!— она сильно подпрыгнула и взлетела.

Онемев от изумления, Майкл глядел, как она пролетает над ним… Вот она взлетела ещё выше и, слегка стукнувшись о потолок головой, оказалась возле дяди Альберта.

—Ну и ну!— сказал дядя Альберт с очень удивлённым видом.— Неужели у тебя сегодня тоже день рождения?

Джейн отрицательно покачала головой.

—Нет? Тогда, значит, и тебе попала в рот смешинка… Эй! Осторожнее! Фарфор! Фарфор!

Последние слова относились к Майклу, который тем временем тоже взлетел и понёсся по воздуху, заливаясь смехом. Он ловко миновал фарфоровые статуэтки на каминной полке и с размаху приземлился на правое колено дяди Альберта.

—Здравствуй!— сказал мистер Паррик, сердечно пожав Майклу руку.— Очень мило с твоей стороны, очень мило, клянусь! Ты решил подняться ко мне, раз уж я не могу спуститься, так?

Они с Майклом поглядели друг на друга и, откинув головы назад, расхохотались до слёз.

—Боюсь,— сказал мистер Паррик Джейн, вытерев глаза,— вы подумаете, что я совсем невоспитанный человек. Я сижу, а моя гостья стоит. Такая милая барышня — стоит! Увы, я не могу предложить вам стул, но надеюсь, вы, как и я, найдёте, что на воздухе очень удобно сидеть. Уверяю вас!

Джейн попробовала — и оказалось, что у неё это прекрасно получается. Она села, сняла шапочку, положила её рядом с собой — и шляпка повисла в воздухе без всякой опоры!

—Отлично!— сказал дядя Альберт.

Потом он повернулся и взглянул вниз, на Мэри Поппинс.

—Ну, Мэри, мы устроились. А что же ты? Ну, не хмурься, дорогая. Я вижу, ты не одобряешь… м-м-м-м… всё это. Но честное слово, милая, я никак не мог предполагать, что смешинки так заразительны. Честное слово, Мэри! Ты сердишься? Не надо! Я так рад, что ты пришла!

—Возмутительно!— строго сказала Мэри Поппинс.— Неслыханно! Тем более, в вашем возрасте, дядя!

—Мэри Поппинс, Мэри Поппинс, идите к нам сюда!— перебил её Майкл.— Подумайте о чём-нибудь смешном, и вы увидите, как это просто!

—И в самом деле, Мэри, пожалуйста!— настойчиво сказал мистер Паррик.

—Нам тут скучно без вас,— сказала Джейн и протянула руки к Мэри Поппинс.— Подумайте, пожалуйста, о чём-нибудь весёлом!

—Ах, ей это ни к чему!— сказал дядя Альберт со вздохом.— Она может взлететь, когда хочет, даже не засмеявшись, и она это прекрасно знает!

И он обменялся с Мэри, стоявшей на ковре, таинственным, загадочным взглядом…

—Ну,— сказала Мэри Поппинс,— всё это очень глупо и неприлично, но раз уж вы все оказались там и, по-видимому, неспособны опуститься, придётся мне, пожалуй, подняться к вам.

С этими словами, к великому удивлению Майкла и Джейн, она вытянула руки по бокам и, не засмеявшись — даже без тени улыбки на лице!— стрелой взлетела в воздух и уселась рядом с Джейн.

—Сколько раз,— сказала она ворчливо,— сколько раз, интересно, я тебе говорила, что надо снимать пальто, когда входишь в тёплую комнату?

И она сняла с Джейн пальто и аккуратно положила его на воздух рядом со шляпой.

—Отлично, Мэри, отлично!— добродушно сказал мистер Паррик, нагибаясь и укладывая очки на каминную полку,— Ну вот, мы все уютно устроились.

—Уютно!— фыркнула Мэри Поппинс.

—И можем попить чайку,— продолжал мистер Паррик, видимо не слышавший её замечания. И вдруг на его лице появилось испуганное выражение.— Боже мой!— сказал он.— Какой ужас! Я только сейчас понял: ведь стол внизу, а мы наверху. Что же нам делать?! Мы тут, а он там! Это страшная трагедия, страшнейшая! Но, господи, до чего же это смешно!

И он, закрыв лицо платком, расхохотался во всё горло.

Джейн и Майкл, хотя им вовсе не улыбалась перспектива остаться без торта и печенья, тоже не могли не рассмеяться: такой заразительный смех был у дяди Альберта.

Мистер Паррик вытер глаза.

—Есть только одно средство помочь горю,— сказал он.— Надо упасть духом. Подумать о чём-нибудь печальном, грустном. И тогда мы сможем спуститься. Ну — раз, два, три! Что-нибудь очень-очень грустное, пожалуйста!

И они принялись думать, положив голову на руки.

Майкл думал про школу — думал о том, что ведь и ему когда-нибудь придётся туда пойти. Но даже и это его сегодня нисколько не пугало, а, наоборот, веселило.

Джейн думала:

«Пройдёт каких-нибудь четырнадцать лет, и я вырасту!» Но это было совсем не грустно, а, пожалуй, очень интересно и забавно. Она не могла не улыбнуться, представив себя взрослой, в длинном платье и с сумочкой.

—Взять, к примеру, мою бедную старую тётушку Эмили,— размышлял вслух дядя Альберт.— Она попала под автобус. Грустно. Очень грустно. Невыносимо грустно. Бедная старушка! Но зато её зонтик остался совершенно цел! Потешно, правда?

И, сам того не замечая, он уже трясся от смеха. Он фыркал и задыхался, вспоминая зонтик тётушки Эмили.

—Ничего не выйдет,— сказал он наконец, высморкавшись.— Я сдаюсь. И, кажется, моим юным друзьям тоже не удастся упасть духом. Мэри, может быть, ты что-нибудь сделаешь? Мы все очень хотим чаю!

До сего дня Джейн и Майкл не узнали, что и как сделала Мэри Поппинс. Но в одном они совершенно уверены: едва только дядя Альберт обратился к Мэри, стол покачнулся, потом он накренился, так что чашки и блюдца забренчали, а печенье съехало с блюда на скатерть. И тут стол взмыл в воздух, пролетел через всю комнату и, сделав изящный поворот, встал так, что мистер Паррик оказался на председательском месте!

—Умница!— сказал дядя Альберт, с гордостью улыбаясь Мэри.— Я знал, что ты что-нибудь придумаешь! Ну, может быть, теперь ты займёшь место хозяйки и будешь разливать чай, Мэри? А гости пусть сядут поближе ко мне!

И вот наконец они все устроились в воздухе за аппетитно накрытым столом…«

Вице-президент ЦГИ «Звезда Крама» Лара Сазонова:

У мистера Бэнкса, о котором рассказывает нам в своей знаменитой повести-сказке Памела Трэверс, была прекрасная семья — жена, миссис Бэнкс, дочка Джейн и сын Майкл, и ещё одна дочка, и ещё один сынок — близнецы Джон и Барбара. Дело в том, что у него не было состояния, и он был не в состоянии обеспечить своей жене всё и сразу — и чистенький, новенький дом, и четверых детей. Конечно, миссис Бэнкс выбрала детей. Так у неё появились двое старших, а потом ещё близнецы.

Каждое утро мистер Бэнкс отправлялся в Сити «делать деньги», как говорят в Англии. И дети представляли себе, как их папа весь день трудится, вырезая шиллинги и пенсы и штампуя монетки в полкроны. А миссис Бэнкс тем временем рассылала во все газеты объявления с просьбой прислать поскорее «самую лучшую няню», да ещё с «самым маленьким жалованьем», потому что у мистера Бэнкса не было состояния, и он был не в состоянии…

И вот в один прекрасный день Джейн и Майкл увидели, как в садик вошла женщина, поднялась в воздух и подлетела прямо к дому!..

Так появилась няня Мэри Поппинс — совершенство во всех отношениях. У неё были блестящие чёрные волосы — как у куклы — и пронзительные синие глаза. Дети сразу же догадались, что она волшебница. И не потому, что из совершенно пустой сумки няня вынула накрахмаленный белый фартук, кусок туалетного мыла, раскладушку, семь фланелевых ночных рубашек и ещё много чего, а скорее потому, что не слушаться Мэри Поппинс оказалось невозможным. «Было в ней что-то странное и необыкновенное, отчего делалось и страшно, и весело!» Мэри Поппинс была строгая няня, хмурая и немногословная, но дети её обожали с первого же дня.

Так они поняли на своём опыте, что внешние проявления не всегда раскрывают суть человека.

С Мэри Поппинс в жизнь детей вошли чудеса. Разные чудеса — и самые будничные, повседневные, вроде большой бутылки, из которой няня каждому наливала перед сном ложку того, что он любит (Джейн — лимонный сок с сахаром, Майклу — клубничное мороженое, близнецам — молоко), и совершенно из ряда вон выходящие, «всамделишные» чудеса, например, празднование дня рождения Мэри Поппинс ночью в зоопарке — люди сидят в клетках, а звери смотрят на их кормление, и королевская кобра, правительница звериного сообщества, преподносит имениннице в подарок свою кожу. Или ожившая старинная мраморная статуя «Мальчик с дельфином», причём мальчик бегает с детьми на лужайке, интересуется комиксами, ест мороженое, а дельфин плавает в бассейне… Однако, при всех различиях, все эти чудеса имеют нечто общее — все они как бы мостик в страну Мечты и Фантазии, причём всегда именно детской мечты, детской фантазии.

Кто из нас с вами не мечтал в детстве, чтобы противные микстуры, которые нам ложкой совали в рот, превратились вдруг в мороженое или сок? Или чтобы замысловатые крючки и тугие пуговицы, с которыми мы мучились по утрам и вечерам, сами застёгивались и расстёгивались? И кто из нас, когда был маленьким, не задумывался над тем, что происходит в зоопарке по ночам, когда посетителей нет, а сторожа засыпают? И кто не жалел запертых в клетках зверей и не считал, что это, наверное, несправедливо? И что мраморные статуи иногда сходят со своих пьедесталов, нам тоже не раз казалось… Вот они какие, чудеса няни-волшебницы: это осуществлённые желания и представления всех детей.

Но есть в истории про Мэри Поппинс и другие, особенные чудеса — чудеса, которые рождаются из буквального понимания того или иного устойчивого выражения. Помните, у Андерсена в «Снежной королеве» маленькая разбойница сидела на шее у своей мамы? В буквальном смысле слова. Точно так же разгуливающая по городу Рыжая Корова, о которой Мэри Поппинс рассказывает детям, искала свою звезду. В буквальном смысле слова. Точно так же мистер Паррик, дядя Мэри Поппинс, бывал в день своего рождения в таком приподнятом настроении, что взлетал под потолок. Тоже — в буквальном смысле слова. В литературоведении такой приём называется «овеществлённая метафора», но всё это можно воспринимать и просто как сказку. Но при этом надо иметь в виду, что это не любое чудо, а такое, которое связано с определённым состоянием, настроением… Все знают, что бывает, когда в рот залетает смешинка. А мистер Паррик хохотал так заразительно, что его смешинки попали в рот Майклу и Джейн, и они наполнились весельем, словно газом, стали лёгкие-лёгкие, оторвались от пола и взмыли в воздух. Такого, конечно, ни с кем из нас не случалось, зато всем наверняка случалось забыть в порыве безудержного смеха про все свои дела и обязанности, как бы отгородиться на время этим смехом от всего, что вокруг. Висящие в воздухе под потолком Майкл и Джейн есть лишь крайнее, так сказать, образное выражение такого вот знакомого, не раз пережитого всеми состояния…

И гениальная писательница Памела Трэверс продолжает играть словами и понятиями… Чтобы спуститься на пол, детям надо было пасть духом, то есть подумать о чём-то очень грустном, а это им никак не удавалось, потому что они дышали весельем, как воздухом. И только мысль, что пора уже идти домой, — первая печальная мысль за весь этот замечательный день, — вернула их с небес на землю, точнее, с потолка на пол. Да, праздники кончаются, наступают будни, и можно было бы сказать, подхватывая игру, начатую писательницей, что дети снова вернулись к реальности и стоят обеими ногами на земле.

Вот так Памела Линдон Трэверс и создаёт из хорошо знакомых всем поступков особый мир ярких радужных красок и неповторимых по остроте впечатлений детства, где многое из того, что все мы сами чувствовали и переживали, и прежде всего — наше радостное детское удивление перед этим миром, выражено в форме чуда.

Но дети растут… Чудес в их жизни становится всё меньше и меньше. Взять вот, к примеру, близнецов Джона и Барбару, лежащих в своих кроватках и мирно сосущих пальчики. Оказывается, в первый год своей жизни они ещё всё понимали — и Скворца, и деревья, и язык ветра, солнечных лучей и звёзд… Как увлекательно беседовали они с солнечным лучиком и как удивлялись непонятливости взрослых. Узнав от Мэри Поппинс, что и они забудут всё, что сейчас понимают, близнецы горько плачут и клянутся, что с ними никогда-никогда этого не случится. Но вот им исполняется год, а с юга как раз прилетает старый знакомый Скворец. Он пытается, как всегда, завязать с близнецами разговор, но ничего, кроме «гули-гули» и «аф-тя-тя» в ответ не слышит. «Значит, уже?..» — спросил он у Мэри Поппинс и обмахнул крылом заслезившиеся глаза…

Этот эпизод, несмотря на его шутливый тон, исполнен подлинной печали и должен служить всем предостережением: ВЗРОСЛЫЕ, НЕ ЗАБЫВАЙТЕ СВОЕГО ДЕТСТВА, В НЁМ СПРЯТАН КЛЮЧ К ПОНИМАНИЮ ЕДИНСТВА И ГАРМОНИИ МИРА, ЕГО КРАСОТЫ И ПОЭЗИИ! Кусочек детства надо принести с собой во взрослую жизнь, если вы не хотите стать такими глухими и слепыми, как мистер и миссис Бэнкс.

Все мы — из страны Детства.

(при подготовке текста использована статья «Живое чудо сказки», Л. Лунгина)