О большом скорбим. Хотим видеть крупный замысел. Хотим приобщиться к поискам значительного и красивого. И вот именно теперь, именно в дни этих замыслов уходит от нас большой. Из нашей жизни удалился именно тот, кто был рождён для крупных и глубоких размахов. Тот, кто не убоялся и верил.

Ушёл из мира Василий Иванович Суриков. Такой мощный, такой крепкий, что, кажется, не мог он уйти совсем. Кажется, что он должен ещё вернуться, чтобы досказать свою эпическую повесть о Руси.

Мало кому удаётся коснуться таких глубоких сторон русской жизни, как Сурикову. Просто, складно и безбоязненно открыл он образы, которые навсегда останутся за ним в русской жизни.

Природная эпичность, врождённая стойкость вне всего случайного и преходящего подсказали Сурикову путь прямой, открыли глаз суровый и верный, дали ухо, направленное лишь к тому, что соответствовало подвигу его жизни.

Хорошее, настоящее слово – подвиг. Многих подвигов не замечаем. Многие подлинные подвиги раздавлены толпой, обесцвечены вчерашним днём. Но именно в русском искусстве, именно в необъятности русской жизни подвиг творчества особенно нужен.

Всё строение нашей жизни, так часто уродливой, часто трусливо изменчивой в самых ценных понятиях, может быть выправляемо только истинным подвигом. Такой подвиг – вся жизнь Сурикова. Его путь был нужен искусству и жизни.

Правдиво говорил Суриков. Послал он в жизнь слово простое, но в прямоте его слова были предчувствия самые ценные, самые открывающие. В подходе к живописи, в красочных прозрениях серебристого тона, в структуре картин и в особенностях сочинения звучала стройная песнь.

Из песни слова не выкинешь. Песнь Сурикова убедительна. Из неё не исключить ни одного образа. В пределах нашего эпоса лягут творения Сурикова: «Боярыня Морозова» с откровением великого русского поклона, «Меньшиков», «Ермак», «Казнь стрельцов»… В них убедительность, о которой мечтаем мы сейчас.

В ряду великих подвигов русского искусства, в ряду подлинных борцов – Врубеля, Серова, Федотова, Куинджи, Венецианова – имя Сурикова звучит спокойно и строго. Хранит он заветы русской жизни.

Кому завещал их Суриков? Кто придёт за ним? Вернётся ли он сказать о том, чем сильна Русь?

Н.К. Рерих

1916 г.